Гарри устроился неподалеку от столика, разжился бокалом вина и наблюдал за танцующими парами… Через некоторое время к нему присоединились родители. Те с одной стороны отчитали его за его выходку, но потом выразили восхищение задумкой и его способностями. Гарри походу приметил, что Драко тоже присоединился к своим родителям. Они что–то обсуждали, частенько бросая взгляды в его направлении, слишком частенько… Месть, как известно, дело семейное.
И правда, очевидно, изобретя достаточно изощренную на их взгляд кару, хозяева вновь разделились.
Бал продлился далеко за полночь, но все в конце концов заканчивается. Люциус Малфой вновь поднялся на свою эстраду. Эта его речь была покороче, да что там, она была намного короче. Она сводилась к тому, что хозяин высказывал надежду, что гости остались довольны приемом. Помимо этого он сообщил, что во время бала имел место конкурс на самое красивое платье, и выиграла его, понятное дело, Полли Поттер.
Гарри был совершенно уверен, что этот конкурс придумали с полчаса назад, специально для него, судя по всему, так же считали почти все присутствующие. Уверенность еще больше окрепла, когда выяснилось, что победительнице предстоит… спеть. Гарри мимоходом подумал, что судьба забыла сменить пластинку.
Направляясь к сцене, ибо отказаться было бы просто признанием поражения, Гарри кое–что вспомнил. У Полли была слабость, она до ужаса боялась быть на сцене. Она совсем не боялась быть на виду и не стеснялась внимания, но при этом одна только мысль о том, чтобы выступать перед кем–то, бросала ее в дрожь… Полли бы на его месте сейчас ждало большое унижение. Малфои придумали хорошую месть, но промахнулись.
Гарри поднялся на небольшую трибуну и оглядел зал. На него смотрели либо с насмешкой, либо с жалостью, слабость Полли была хорошо известна…
— Сонорус, — спокойно сказал Гарри, извлекая палочку из–за серебряной вуали. — Хочу сперва сказать одно… Людям свойственно меняться… — Повинуясь его мыслям заиграла музыка…
On portera nos regrets
Si nous survivons peut–etre
Le souvenir devaste
De notre ancienne planete
On emportera nos remords
De ce temps ou l'on savait
Si honteux d’avoir eu tort
D’oublier que l’on pouvait
J’ai reve la douceur de certains soirs
J’ai reve surtout qu il n’etait pas trop tard
Espere que l’on pouvait changer
J’ai reve d’etre encore avant le jour d’apres
Devant notre indifference
A l’essence de la vie
Quand la nature se venge
Il n’est plus temps des prières
On peut detourner nos tetes
S’enfermer dans nos armures
Se noyer de vin de fete
Et puis foncer dans le mur
J’ai reve la douceur de certains soirs
J’ai reve surtout qu il n’etait pas trop tard
Espere que l’on pouvait changer
J’ai reve d’etre encore avant le jour d’apres
Il est temps
Nous sommes encore hier
Juste l’instant d’avant
On peut encore tout faire
Desormais cet absurde ballet
Et que ne vienne jamais
Jamais le jour d’apres
Что же, от него ничего подобного не ждали, никто не знал этой песни, да и не мог знать, маглы напишут ее лишь несколько лет спустя. Но сейчас эта песня казалась ему самой подходящей. Песнь о людской слепоте, которая мешает видеть надвигающую угрозу до того момента, когда уже нельзя сделать что–либо и остается лишь мечтать. Мечтать о тех временах, когда еще не случилось ничего необратимого. Мечтать о днях, когда еще не было поздно все исправить. И сожалеть об упущенных возможностях, о времени потраченном зря, например, на праздники, подобные этому балу. Упрек новоиспеченному Министру был скрытым, но вполне очевидным… И это поняли все. В охватившем зал молчании Гарри спустился с эстрады… И тут его остановил голос Министра.
— Юная мисс Поттер совершенно права, и я не стану совершать ошибку тех, о ком она пела, — звучно проговорил Люциус Малфой. — Друзья мои, вот истинная причина, по которой я собрал вас здесь… Начинайте!
Из всех дверей в зал ворвались мракоборцы, Гарри ощутил, как мощный антиаппарационный щит накрыл все помещение.
— В соответствии с законом, принятым Визенгамотом два дня назад, мракоборцы имеют право в любое время проверить любого человека на наличие Черной Метки! — продолжил тем временем Министр. — Этой ночью они здесь именно для этого. Прошу уважаемых гостей не сопротивляться. Тем, кому нечего скрывать, нечего и бояться.
Гарри ошалело смотрел, как мракоборцы, по возможности корректно и вежливо, проверяют одного гостя за другим. Проверки не избежал никто, даже сам Министр. Кое–кто пытался вырваться, зачастую именно такими оказывались как раз Пожиратели. Схватили всех, кого подозревал Гарри, и еще других…
Гарри был поражен, простая эффективность этого плана потрясала, другое дело, что он выходил за рамки любых норм и правил. Заманить гостей на праздник, чтобы тут арестовать… На такое не решался даже мистер Крауч.
Схватили самых важных и уважаемых… И так, что у них не было возможности что–либо оспаривать, их Метки сейчас были у всех на виду… Схватили всех разом, в иной ситуации пришлось бы по одну врываться в их дома, зачастую хорошо защищенные, а хозяева могли бы и спрятать это доказательство своей вины…
Это было просто, как все гениальное…
Глава 26
Стоит ли говорить, что Бал не продлился ни секунды после отбытия мракоборцев? Последние, между прочим, утащили с собой в общей сложности двадцать одного гостя. Возмущенная такой беспринципностью аристократия разлетелась, едва входы и выходы оказались разблокированы.
— Да что же это такое? — воскликнул Джеймс Поттер, как только переступил порог своего дома. — Это совершенно немыслимо! Малфой растоптал я даже не могу сказать сколько древних традиций, обычаев! По всем писанным и неписанным правилам банкеты — зона неприкосновенности и заключения перемирия. Это… это…
— Это — Война, — перебил собственного отца Гарри. — И Министр, похоже, понял это лучше многих других.
— Ну… да, — сбился с мысли Джеймс Поттер. — Но… но ведь существуют все же правила, кодексы… наш мир стоял на них тысячелетиями. А он… он просто втоптал их в землю!
— Ни один кодекс не выживает во время войны. Иначе это не война. Скажу больше, первая война с Волдемортом войной–то как раз и не была. Это было всего лишь последствием разложения общества. Я пойду еще дальше, это было одним из следствий этих самых кодексов, на которых стоял этот мир — мир, который не менялся уже Мерлин знает сколько времени! Цивилизация не может оставаться в состоянии стагнации, рано или поздно она погибнет! Тогда, двадцать лет назад, была группировка темных магов, с которыми коррумпированное, ленивое и разжиревшее Министерство не могло справиться прежде всего потому, что не больно–то и пыталось. Было в нем всего несколько светлых голов и действующих людей, то же, конечно, не без греха, которые просто тонули там, как в киселе. И, черт возьми, я весьма рада, что появился человек, готовый плюнуть на все эти уже давно устаревшие правила приличия. Кстати, интересно, чем же это ему так плешь переели, что он пошел на такое…
— Да… но… Полли, наш мир все–таки не настолько подл и низок, как ты… — Джеймс Поттер резко замолк, столкнувшись со ставшим вдруг очень тяжелым взглядом своей дочери.
— Прости, пап, но то, какой он, этот мир, я знаю лучше, чем ты.
Скандал разгорался со скоростью степного пожара. Он полыхал, охватывая собой все сферы власти, но что самое интересное, он не казался пятном позора, и никто даже не думал пытаться его замять. Вообще, казалось, что Министру и нескольким его соратникам было глубоко наплевать на все то, что строчила пресса. А та, за редким исключением, обливала потоками грязи и критики того, кого восхваляла два дня назад. Исключение составляли Придира, чему Гарри совершенно не удивился, да Рита Скитер, что гораздо страннее. Ее давний противник, Питер Питтегрю, уже больше не публиковался. По некоторым данным, он покинул страну на следующий же день после начала противостояния, ночь он как–то пережил. Что же, это было неудивительно.