Я была благодарна ему за это. Дин еще юнец, его поведение демонстрировало незрелость натуры. Он, скорее всего, не достиг возраста обращения, оттого ему было тяжело в сражении.
— Ну что, ребята? — я посмотрела на остатки банды, сгибаясь под весом Мирта. — Всем чаю! И покрепче!
И шестнадцать выживших разбойников поплелись вперемешку с измученными торговцами к костру за медицинской помощью, отдыхом и, само собой, чайком. Благо «покрепче» было у нас с собой.
Глава 3 Часть 6
От горячего чая и тепла костра всех разморило. Было решено спрятаться под покровом леса, что находился в ста метрах от тракта, и устроить там привал. Битва измотала всех, как защитников каравана, так и разбойников. Во избежание очередного нападения, но уже другой банды, решили организовать общий костер на два лагеря. Обе стороны не имели друг к другу претензий. Все же обозы охраняют наемники, что осведомлены об опасности, и их смерть уже никого не трогает. Другое дело бандиты, их вообще не жалко ни своим, ни чужим. Свои радуются увеличению барыша на лапу, мы же сокращению количества разбойников. Странное сотрудничество, дикое и непонятное, но и оно имеет место быть в этом опасном мире.
Я все еще сидела у костра, когда большая часть обоих лагерей уже давным-давно видела третий сон. Я не сражалась, да и пешком не шла, оттого не испытывала и четвертой части той усталости, что досталась моим спутникам.
— Когда-то давно, когда граница Зиреи была слишком зыбка из-за постоянных стычек с соседями, я был обычным разбойником в небольшой банде, — чуть хрипловатый голос справа от меня нарушил тишину.
Чинат стоял неподвижно и завороженно наблюдал за языками пламени. Я не стала останавливать словоизлияния мужчины и снова повернулась к костру. Он всегда меня успокаивал, особенно снежной ночью, как сегодня.
— Тогда я был наивен и верил, что смогу награбить целое состояние, обирая обозы. В силу своего юного возраста я не допускал даже возможности того, что меня могут арестовать или убить в пылу сражения. Святая наивность с темными намерениями, — разбойник усмехнулся, видимо осознав, насколько глупыми были его суждения.
— Я поплатился за свою веру во вседозволенность. На очередной вылазке моей банде не посчастливилось наткнуться на патруль. Нас просто раскидали, как котят слепых. О-о-о, как сильно была задета гордость вора. — Чинат все же пошевелился, но только для того, чтобы сесть рядом со мной.
— Я помню, как лежал на протоптанной сапогами воинов земле и неверяще смотрел в лицо своему врагу. Она была уверена, что все разбойники должны гнить в тюрьме или посетить виселицу, другой судьбы капитан отряда нам не пророчила. Так категорична в своих суждениях, столь преданна короне и своей службе. — В тот момент на лице мужчины будто жило то прошлое, что он с непонятным упоением вспоминал.
События минувших дней вызывали как неприятные эмоции, так и странное ощущение ностальгии. Противоречивые чувства.
— Все это легко читалось в наклоне ее головы, расслабленных, чуть приоткрытых губах и коже, сложившейся в морщинки у глаз и на щеках.
На несколько минут воцарилась тишина, прерываемая лишь треском костра. Я посильнее закуталась в полушубок и спрятала замерзший нос в воротник.
— Мы были похожи, — внезапно продолжил прерванное повествование разбойник. — Оба имели убеждения, которые, казалось бы, ничто не могло опровергнуть. Но вот я оказался у ног воительницы, и все мои мысли о вседозволенности и безнаказанности были разбиты крепкой сталью меча, что держала у моего горла капитан. Я понял, что могу проиграть, могу поплатиться жизнью за свое ремесло.
На этих словах вор повернулся ко мне, выискивая что-то в чертах моего лица. Я не знаю, нашел он это или нет, но говорить продолжил.
— Занимательная история о понимании простых и, в то же время, нереально сложных истин. Тебе так не кажется?
Я ничем не выдала легкого волнения, что мягко скользнуло холодком по спине. Этот рассказ вызывал неуместные эмоции.
— Сложно сказать, ведь историю ты еще не закончил, — и я улыбнулась костру, что уже начал припекать мои щеки.
— Верно. В тот день сломал свое видение мира не только я. Если я верил, что чёрное непобедимо, то воин не сомневалась, что жить достойно только белое. Никаких полутонов ее принципы не принимали. — Он бросил хитрый взгляд в мою сторону.
Его я так же проигнорировала, как и все остальные намеки.
— И тут она столкнулась с проблемой: что делать с юным безоружным разбойником, который трясся от безудержного страха под лезвием ее меча? Нужно убить, ведь так твердят ее суждения. Он грязный, запятнанный пороками. Белым вору и убийце никогда не стать. Тогда почему рука воительницы замерла в неподвижности? Что сдерживало ее от последнего для преступника резкого движения?