А еще этому человеку очень трудно отказывать.
Я опустилась на стул и какое-то время смотрела на добровольного помощника невидящим взглядом. А что… Вячеслав Павлович ведь не говорил мне, что объект не должен ничего знать о розыгрыше.
— Тут, понимаете ли, такое дело, — осторожно начала я. — Вы, говорят, большой специалист по розыгрышам?
9
Александр посмотрел на меня внимательно, уселся поудобнее и заговорил тоном соискателя на собеседовании:
— Многолетний опыт, креативный подход, отсутствие стыда и совести, чувство юмора явно превалирует над состраданием, могу предоставить резюме, отзывы, медицинские справки пострадавших.
Я расхохоталась, и он следом. Он вообще очень хорошо смеялся, открыто и заразительно. Я задумалась: а Вячеслав Павлович как смеется? Хм, кажется, смеющимся я его ни разу не видела. Интересно, а вообще кто-нибудь видел?
— …Но все это, как вы понимаете, в прошлом. Сейчас я солидный человек, бизнесмен. Я стал очень серьезным! Так что можете быть совершенно спокойны: общение со мной сделалось абсолютно безопасным. И даже если мы с вами сделаемся очень близкими друзьями, вы не обнаружите однажды столы и стулья в вашем офисе подвешенными к потолку.
— А что, вы и такое проворачивали? — Я смотрела на него с нескрываемым восхищением.
— Да что там проворачивать, — он скромно потупил взгляд. — Самым трудным было закрепить все на потолке. Пришлось довольно сложную конструкцию изобретать. Но оно того стоило!
Я попыталась себе представить, как это могло выглядеть. Впечатляло!
— И в каком же офисе вы так безобразничали? — заинтересовалась я.
— Не в офисе, в аудитории. Говорю же, с тех пор, как местом моего обитания стали офисы, я изменился, стал хорошим и скучным, честное слово.
Что-то мне не очень верилось в это «честное слово»…
— Расскажите еще что-нибудь.
Не то что бы я собиралась взять и один в один использовать какую-нибудь из его шуточек. Это было бы, во-первых, нечестно, а во-вторых, небезопасно. Вся затея могла провалиться уже на том этапе, когда он обнаружил бы плагиат и сообразил, что тут творится какая-то ерунда, и где-то он уже с чем-то похожим сталкивался. Но чем больше распалялся инвестор Сашка, рассказывая о своих художествах, тем больше я понимала, что разговор с ним я затеяла ох как не зря.
Во-первых, от обрушившего на меня шквала не слишком доброго креатива моя творческая мысль заработала в нужную сторону, и перед мысленным взором стали появляться образы грядущих розыгрышей. А во-вторых, слушая о страданиях ни в чем не повинных жертв этого негодяя, я совершенно перестала мучиться чувством вины. Напротив, начала себя ощущать чем-то вроде орудия кармического возмездия. Тот, кто столько издевался над другими, просто обязан испытать на своей шкуре все прелести розыгрышей. Да-да, именно с той самой стороны, с которой они, может, и не выглядят такими уж смешными!
— …И вот, представляете, выходит он из здания, а его машина вся полностью обмотана пищевой пленкой! И колеса, колеса! В несколько слоев! Тут и дураку ясно: вот так просто с места и не рванешь. А ему, как вы помните, только что позвонили из министерства. Ну, не из министерства, конечно, но он же не знал…
— Невероятно! И вас после этого не отчислили?
— Нас после этого не поймали, — с гордой улыбкой произнес он.
— Ну что ж, кажется, я услышала достаточно. Спасибо, Александр! — Я поднялась из-за стола и подала знак официанту. — Уже поздно, мне пора.
Я попыталась быстро расплатиться и исчезнуть, но у меня ничего не получилось.
— Если вы не оставили под столом хрустальную туфлю, — сказал он, — то сбежать я вам не позволю. Уже темнеет, улицы полны хулиганов, так что даже не рассчитывайте уйти отсюда в одиночестве.
Конечно, можно было бы что-нибудь придумать и все-таки вырваться из цепких лап инвестора, но что-то мне подсказывало, что это будет долго и трудно. Отступать он явно не привык. Куда проще дать ему довести меня до дома, а там уж в спокойной обстановке предаться творчеству.
Мы вышли из кафе, и я удивленно огляделась по сторонам.
Действительно, на улице успело стемнеть. Сколько же мы там просидели? Ну что ж, время, проведенное за познавательной беседой, я никак не могла бы назвать потраченным зря.
До моего дома было уже недалеко. Болтая ни о чем, мы прошли по освещенной улице, свернули в мой не слишком освещенный переулок. Ходить по нему всегда было жутковато, и я мысленно поблагодарила Сашу за то, что не топаю сейчас одна. Ни магазинов, ни кафешек, ни машин, лишь жилые дома с желтоглазыми окнами, пустая детская площадка с поскрипывающими качелями, несколько тусклых фонарей, да рядок разномастных, неизвестно как уцелевших гаражей. Темно, тихо, вокруг ни души... И вдруг посреди этой тишины раздался оглушительный вой, леденящий душу, а следом откуда-то сверху упала и метнулась через дорогу черная тень.