— И вот поэтому мы на следующие выходные берём резиновые сапоги, палатку и едем в поля! В русские поля! В поисках сокровищ! Будем с тобой искать что-нибудь необычное и ценное.
— До сих пор хочешь найти сундук Флинта? Так тут флибустьеров не было, как и морей, как и затонувших фрегатов. Максимум что тут можно найти, это наследие давно прошедших войн.
— Это тоже хорошо!
— Ничего подобного! — возразила и попыталась слезть с рук Руслана. Но тот задумался и будто подвис, как компьютер, обрабатывая какую-то информацию. Затем меня буквально кинули на диван. Я отскочила мячиком, но Руслан лёг рядом и стиснул меня в объятиях. — Я прекрасно помню, как мы вызывали полицию и сапёров, просидели под проливным дождём пять часов, да так, что у меня трусы были мокрые! И дождевик твой финский, хвалёный, мне не помог. О! Нет уж! Таких выходных я не хочу!
— Самое главное — опыт и бесценные воспоминания… — Руслан подобно заклинателю змей провёл перед моим лицом рукой.
— О чём? О бронхите?
— Кира, ты сегодня явно не с той ноги встала.
— Я сегодня торпедой взлетела, потому что проспала… И я не могу понять, с чего ты такой разговорчивый и весёлый? Обычно твой минимум сто слов в час, а то и меньше. Мне прямо неудобно, ты лезешь в мою зону комфорта со своим странным и специфическим юморком!
— А какие умные слова знаешь ты! — Руслан развернул меня к себе лицом, улыбнулся и выразительно изогнул бровь. — Знаешь, умные женщины действуют на меня…
— Так! Стоп! — приложила палец к его губам. — Не уходи от вопроса. Что случилось? Где мой бука Русланчик? И кто ты, коварный соблазнитель-юморист?
— Мама приезжает.
Как хорошо, что я не Карлсон! Я бы точно сейчас завела мотор и стартанула так, что вылетела прямо через окно. Подобная новость меня всегда убивала. Его мама приезжала к нам раз в полгода и это было подобно казням египетским. Ну не уживались мы с ней.
— Гамадрил предлагал мне репортажку… И чего я отказалась? Можно было бы в командировку махнуть…
— Перестань, Кира. Моя мама тебя любит!
— В глубине души. В такой глубине, что марианская впадина покажется песочницей.
— Вот поэтому я и не говорил. А приедет она как раз на следующей неделе. По делам. Так что давай, поехали в поля. Если честно, мне с ней тоже не резон общаться. Мы с ней не так давно поссорились. Крупно.
— Значит, это нервное? — я улыбнулась в ответ и коснулась заросшей щеки Руслана. — Ты решил целину осваивать? Стать бородатым бардом? Завести себе толстый вязаный свитер, гитару и петь перед костром?
— Намёк на бритву? — Руслан почесал подбородок. — Я решил побыть немного бородатым. Сменим имидж. Я смотрю, что ты свои джинсовые сарафаны сменила на джинсовые комбинезоны? Что будешь туда прятать?
Чуть не ответила, что живот. Накладной. Но достаточно плохих новостей.
— Золотые монеты. Древние вазоны и черепки, которые мы с тобой найдём на следующих выходных, — поцеловала Руслана в губы. — Люблю тебя, Романчук. Слышишь? Очень люблю!
— Тогда я хочу сделать тебе очень романтичное и шаловливое предложение. Под стать Карлсону.
— Неужели мы будем ужинать на крыше?
— Нет. Это мой сюрприз тебе.
Сюрприз? Какой сюрприз?!
Сюрприз!
Натянув комбинезон, я стояла перед зеркалом и думала. Очень сосредоточенно.
Передо мной на низком комоде лежала целая батарея подушек, рассортированных по размеру. Интересно, Руслан заметит, что периодически некоторые из них будут пропадать? Хотя… Приезд его мамы любую Фрёкен Бок выведет из себя. Там будет не до плюшек и не вызова скорой по лейке душа. Скорее, точно примотаешь к спине старый вентилятор и начнёшь искать выход. Любой.
Нина Михайловна была очень терпеливым, скромным, вежливым и интеллигентным человеком. Отец Руслана давно умер и женщина воспитывала сына одна. Помню, когда в первый раз попала к нему в квартиру, то ощутила себя как в Эрмитаже. Сталинка с высокими потолками, лепнина под потолком, хрустальные люстры. Персидские ковры на полу, старинная резная мебель, на которую смотреть было страшно, не то что чихать или садиться. Я шла как по минному полю, огибая всякие столики, вазочки, зеркала. Не дышала и воображала себя сапёром. То ли дело наша квартира! В которой всё летало, жужжало и постоянно билось. Мы как-то не привязывались к вещам. Да и наш дом всегда пах булочками и шумел смехом, а в квартире Руслана стояла невероятная тишина и пахло сушёной лавандой. Я всё ждала, что как в какой-нибудь библиотеке выйдет старушке и пригрозит мне: «Тишина должна быть!», потому что я шумно дышу, громко шаркаю тапочками.
Когда меня усадили за стол с накрахмаленной белой скатертью, стало дурно. Ещё хуже стало, когда я увидела сервиз из которого предлагали испить чаю. Жалобно посмотрела на Руслана. Он ведь знал, что моя единственная чашка, оставшаяся в живых — это армейская кружка отца из алюминия. И то она была вся с вмятинами. А тут… Сервиз! Фарфоровый! С позолотой!