К особенностям Петра Даниловича можно было отнести не только его принципиальность, но и особую тягу к жизни. Вернее сказать – он не тянулся к жизни, он просто излучал ее. Все жители двора знали, что возраст этого почтенного мужчины уже перевалил за восемьдесят, но никто не дал бы ему чисто визуально и шестидесяти.
Этим утром Петр Данилович по своему обыкновению вышел из подъезда, поздоровался с сидящими здесь же, у подъезда, на лавочке своими одногодками и бодрым шагом направился по своим делам.
– Во! Посмотрите на него! – нервно теребя клюку в дряхлых руках, прокряхтел один из стариков. – Ни за что не поверю, что ему уже под девяносто! Я недалеко от него по возрасту ушел, а вон какой – весь разваливаюсь! Точно подписал что-то, а нам лапшу на уши вешает!
– Та нет! – подхватила старушка, сидящая рядом. – То ты не знаешь! Он же дочь в Америку направил!
– И что теперь?
– Что? С каждой пенсии деньги шлет, а она ему взамен лекарства забугорские присылает! Вот и все!
– Ой! Сильно на ту пенсию разгуляешься! Ты же знаешь, что здесь мы получаем миллионы, а выедем за пределы города – и что на кармане, что на карте остается та сумма, которую мы бы в качестве обычных пенсионеров имели бы! Вот и все дела! Скажешь тоже – высылает! Надувательство одно! В пределах города – мы все миллионеры, а за пределами – такие же как все, получаем в лучшем случае чуть больше минималки. Не пойму, зачем это все?
– А ты что думал, если каждого миллионером сделали, то все вокруг таким же останется? Неет! Для миллионеров и цены миллионские! Всегда так будет! Больше получил – больше отдай! А этот… Явно что-то дочери высылает! Пусть и копейки, но каждый месяц!
Тут в разговор вклинилась еще одна старушка, которая по началу думала о чем-то своем.
– Та што вы знаете! – зашепелявила новый участник дискуссии. – Да, отправляет! Но дочь… Не отвечает даже. Уже второй год как уехала – ни слуху, ни духу. Вроде бы иногда смс шлет и все. Ни звонков, ни в гости приехать. Вроде как дорого. А он… Любит ее… Единственная дочь… Поздняя… Жены нет…
Импровизированный клуб по интересам еще долго продолжал обсуждать уже давно скрывшегося из виду Петра Даниловича. Собеседники знали только маленькую часть из жизни этого интересного старичка. Впрочем, мужчине было не столь важно, кто и что о нем думает. Он всегда и обо всем имел свое собственное мнение. Да, действительно, на этот раз он вновь направлялся в центр денежных переводов, чтобы отослать, пусть и небольшую сумму, дочери.
В центре переводов Петра Даниловича уже давно все знали. Он по обыкновению достал пятьсот тысяч и протянул их кассиру. Девушка даже не спросила информацию об адресате, а только лишь мило улыбнулась.
– Петр Данилович, Вы снова пенсию свою тратите на переводы?
– Нет, Юленька, это не трата. Это – помощь. Пусть и небольшая. Я знаю, что где-то там живет моя дочь, как живет не знаю, не общаемся мы. Но думаю только о том, что получает она эти деньги, да и гляди когда-нибудь улыбнется. А мне-то что? Мне главное хотя бы представлять ее улыбку.
– Но для нее же это маленькая сумма… Вы же понимаете…
– Да, понимаю… Сначала наши местные деньги теряют нули, выйдя за пределы действия контрактов, а дальше действует обычный курс. Я все прекрасно понимаю… Но все же…
– А Вы не пробовали ей письмо написать или позвонить?
– Нет. Все думают, что она жестокая, не отвечает мне… а жестоким был я…
– Не говорите глупостей! Вы самый добрый человек! Вас все в округе знают!
– Да, знают. Милый старик… Но все старики когда-то были намного моложе, а отдельные из них – заносчивыми личностями, ставящими свои интересы превыше интересов близких.
– Но… Сейчас же это норма практически… Каждый по-своему индивидуален и должен совмещать…
– Вот… Основное слово – совмещать. То есть, видеть не только свои личные проблемы, но и проблемы окружающих. А я…
Петр Данилович уже ничего больше не комментировал. Он просто молча подписал необходимые бумаги, удостоверился в отправке денег и вышел из центра.
Погода была настолько хорошей, что у Петра Даниловича не было ни малейшего желания возвращаться в свою одинокую квартиру. Еще меньше он хотел присоединиться к одной из затяжных бесед пенсионеров, проводящих часы напролет на лавочке у подъезда. Умудренный опытом путешественник сделал несколько глубоких вдохов, будто бы пытаясь накопить этого прекрасно прогретого воздуха про запас, и решил направиться к своему старому знакомому, которого все в округе знали под прозвищем Техник. Никто не мог припомнить точно имени или фамилии этого человека. Все абсолютно были уверены, что с самого детства его называли именно Техником.