– Алена, я приеду, – его голос не задрожал, как мой, не срывался, а остался таким же уверенным, каким был с самого начала. – Я… подозревал, что у тебя там роман. Но подумать не мог, что ты нашла мне альтернативу… за неделю. Всего за неделю. Так меня еще никто не унижал. Но поверь, я не собираюсь отдавать тебя без боя. Мы поговорим с твоим… парнем.
Я поежилась от того, как пренебрежительно это прозвучало. Неуважительно, почти грубо. Словно Макс – никто и ничто.
Тем временем Григорий продолжил свой монолог. Умный мужчина, он хорошо меня изучил. Больше всего на свете я боялась даже не за чувства. Я боялась за Макса. Поэтому слыша в ответ лишь мое горячее дыхание, Григорий усмехнулся:
– Интересно, если твоего парня спровоцировать на драку, то на сколько его можно посадить, если я подключу своего адвоката?
– Нет! – почти закричала я. – Оставьте его в покое! Я не хочу, чтобы вы встречались и выясняли отношения! Я не хочу драки, не хочу проблем для Макса, тюрьмы и твоего адвоката!
– Тогда ты прекратишь истерику, Аленочка. И встретишь меня на пороге своего деревенского дома. Одна. И объяснишь, как тебе пришло в голову за неделю найти, с кем наставить мне рога, – холодно прервал Григорий. – Ты меня поняла?
– Да, – выдавила я, закрывая глаза.
Чувствовала себя последней дрянью. За стеной, в другой комнате, ждал Макс, а я… вела себя, как девушка легкого поведения. Договаривалась за спиной любимого человека о тайной встрече с другим мужчиной. Еще и женихом в придачу.
Глава 7
– А вообще, – продолжал Григорий с тихой горечью, – не думала о том, что стоило проверить его биографию, прежде чем встречаться с ним на сеновале по ночам? Что твой возлюбленный может оказаться обычным альфонсом, падким на деньги? Ладно. Это неважно. Жди меня. Через час я буду.
Он повесил трубку. Я никогда не думала, что ревность и обида сделают такое со спокойным, мягким и терпеливым Григорием. Он всегда обращался со мной, как с фарфоровой куколкой. Я просто не узнавала этого человека.
– Спасибо, Гриша, что открыл мне глаза. Никогда не думала, что узнаю тебя с такой… отвратительной стороны. Что ты опустишься до угроз. Я всегда считала тебя благородным человеком, – проговорила я в пустоту, слушая гудки.
Потом покачала головой, глотая слезы. И четко поняла, что как только мы приедем обратно в город, я разорву любое общение с Григорием. Чего бы мне это ни стоило. И не поддамся никаким уговорам бабушки. Неважно, что произойдет между мной и Максом. Даже если мы расстанемся с ним навсегда, невестой Григория я больше не буду.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Остудить пылающие от волнения и страха щеки. И снова войти в комнату. Макс подскочил ко мне. В его глазах светилось искреннее волнение.
– Что случилось, Алена? Кто звонил? Кто тебя так расстроил?
– Это бабушка. Она очень плохо себя чувствует, – я кусала губы, боясь, что Макс не купится.
Я не умела врать. Но мне повезло. Макс просто крепко обнял меня и положил ладонь на грудь, словно успокаивая бешено бьющееся сердце.
– Я могу чем-то помочь тебе?
Я тепло улыбнулась и погладила Макса по щеке.
– Ничего не нужно, спасибо, милый. Давай прогуляемся до твоего дома? Мне нужно проветриться.
Макс согласился, но пришлось клятвенно убеждать, что провожать обратно меня не стоит. Я до ужаса боялась его случайного столкновения с Григорием. Поэтому решила перестраховаться.
Сумерки быстро спустились на деревню. Мы шли за руку, но молча. Будто уже отдалились друг от друга. Я не знала, что говорить, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Макс тоже молчал. Может, обиделся, что я перебила его признание в любви и не заговорила об этом снова? А может… что-то почувствовал?
– Я нравлюсь тебе, Ален? Хоть немножко?
Мы застыли у того самого сарая, где впервые встретились после реки. И Макс переплел наши пальцы, заглядывая в глаза немного грустно и встревоженно.
– Да, – сдавленно выдохнула я ему на ухо, наконец разрешая себе слезы. – Ты мне очень сильно нравишься, Максим. Я… люблю тебя. Прости!
Это оказалось выше моих сил. Такое испытание: сказать эти слова, хотя через полчаса на моем пороге возникнет авто. А за рулем будет мой официальный жених. Но я чувствовала, что должна была сказать это Максу. Возможно, мы виделись в последний раз в жизни. Я хотела, чтобы он запомнил меня такой. Простой. Настоящей. В ситцевом сарафане, с растрепанными волосами. И горящими от волнения щеками. С глазами, наполненными слезами.