Как он это сделал — не хочу даже думать. Главное, что нашел.
— Почему сбежала?
— Ты женишься! — восклицаю.
Кирилл присаживается рядом со мной. Прямо так, в брюках и пиджаке. Ему что… совсем не жарко? Я в первые минуты, как сюда попала, задохнулась от жары, а он полностью одет, даже рубашка застегнутая под горло, чего я раньше не замечала. Он всегда оставлял одну, а то и две пуговицы расстегнутыми.
— Женюсь, — произносит, вздохнув. — Так надо.
— Кому надо?
— Какая разница? Это что-то меняет?
Внутри меня целая волна поднимается. Цунами! Сносит мгновенно все на своем пути. Конечно, это что-то меняет. Всё, если быть точной! Я не буду с ним, если он женится на другой женщине. В наших с ним отношениях, конечно, практически нет морали, но одно дело спать с совершенно свободным мужчиной и другое — превратиться в любовницу, которая спит и видит, когда ее партнер бросит жену. Я такое даже в самых страшных снах представить не могу.
— Мы не можем больше видеться! — отвечаю ему.
— Кира…
Кирилл тянет ко мне руку, а я шарахаюсь от него в сторону.”
Не сразу понимаю, что сижу на кровати, что все происходящее — всего лишь сон, что никакого Кирилла здесь, разумеется, и быть не может. Мне просто приснилось. И сразу же следом — тошнота накатывает волной. Я едва успеваю добежать до туалета.
Рвать, ожидаемо, нечем. Я вчера не ужинала, но спазмы сохраняются. Я уже знаю, что со мной. Первой, кстати, догадалась не я, а моя соседка по отдыху. Улыбчивая Джесси, к которой я пришла с вопросом, нет ли у нее чего-то от отравления, вначале расспросила меня о симптомах, а затем всучила тест на беременность.
Я, конечно же, отмахивалась. Какая беременность? Мы с Кириллом предохранялись, а в тот один-единственный раз, когда презерватив нас подвел, я тоже обезопасилась и выпила таблетку. Я не могла быть беременной, но две полоски на тесте решили иначе.
Посидев над унитазом, поднимаюсь и смотрюсь в зеркало. Взгляд машинально цепляет тот самый тест. Я его вчера прямо здесь и оставила. На раковине. Вышла из ванной, не в силах поверить, и пошла купаться. Я до последнего не хотела верить. И все еще не верю. Запрещаю себе думать, хотя отдаленно все же понимаю, что это не простое отравление, которое пройдет через несколько дней.
— Привет, мамочка, — говорит на английском Джесси, когда замечает меня на террасе виллы. — Как самочувствие?
— Плохо.
Английский, конечно же, не отражает истинное положение вещей, потому что мне не плохо, а херово. Через несколько часов, конечно же, станет лучше, но сейчас я не могу смотреть ни на море, ни на бассейн, ни, уж тем более, на еду.
— На вот, — Джесси появляется на моей террасе спустя минуту со стаканом какой-то зеленой жижи в руках.
— Что это?
Смотрю на стакан с сомнением, но Джесси уверенно пихает его мне в руки и настаивает:
— Пей. Отличное средство от токсикоза. Я тебе потом рецепт выпишу.
Я быстро беру стакан и делаю большой глоток. На вкус, надо заметить, лучше, чем на вид.
— А ты… как его сделала? — интересуюсь.
— Да вот себе и тебе заодно, — смеется.
— Ты тоже беременна?
— Да. Вот тестов пять штук брала, один остался, я думала, не пригодится, а вот тебе достался.
— Вот так совпадение!
— Ага.
Сама не понимаю, как меня отпускает. Больше не тошнит, к тому же просыпается голод, да и в целом я оживаю. Даже румянец на щеках появляется.
Позавтракав, отправляюсь с Джесси купаться. Больше здесь делать нечего, но я и ехала чисто за тем, чтобы понежиться в воде и позагорать на солнце.
Джесси оказывается веселой и жизнерадостной. Она сюда прилетела из Ирландии. В последний момент ее мужа не отпустили с работы и, чтобы не пропали билеты, она вынуждена была лететь одна.
— Он пока не знает о беременности, представляешь? Решила, что скажу ему, когда вернусь. Все же, это не та информация, которую стоит говорить по телефону. А ты? Ты своему сообщила?
— Нет.
— И правильно. Обрадуешь, когда вернешься.
О том, что он вряд ли обрадуется, я решаю умолчать. Хотя задумываюсь, конечно, стоит ли говорить Кириллу. Я прекрасно знаю, что он не хочет детей, но не представляю, как от него скрыть беременность. Учебу в Лондоне придется отложить, а это значит, что я буду жить дома. При таком раскладе мы с ним, конечно же, встретимся, так как дружат наши родители. Можно скрываться месяц, второй, но полгода, год? Он все равно узнает. Или о беременности, или о ребенке.