— Нет, — обрубаю жестко. — Мне только казалось, что знаю, а на самом деле ты совсем не тот, кого я любила. Я просто нарисовала у себя в голове идеальную картинку, которой ты, в сущности, никогда не соответствовал.
Когда я произношу это вслух, до меня наконец доходит уродливая правдивость собственных слов. Ведь действительно! Я всегда закрывала глаза на Димины недостатки, предпочитая их не замечать. А теперь они, крича и раня меня в самое сердце, вылезли наружу, и розовая пелена самообмана наконец спала с моих глаз. Теперь я вижу его настоящего: склочного, грубого, склонного к гиперконтролю и иррациональной ревности. Диме никогда не была нужна я, ему просто нравился факт обладания мной, послушной глупой девочкой, которая заглядывает ему в рот.
Если честно, от всех этих осознаний меня так и подмывает разреветься. Прямо навзрыд. Оплакать свое потерянное счастье, пожалеть себя и просто вдоволь пострадать. Но я не хочу доставлять Диме удовольствие от созерцания моей слабости. Да, мне адски больно, но это уже не его дело. Поплакать можно и дома, а сейчас надо действовать решительно.
Разворачиваюсь и твердым шагом направляюсь к двери. Перешагиваю пакеты с продуктами (пусть Дима с Викой ими подавятся) и толкаю ручку.
— Лина, ты что, уходишь? — раздается мне вслед неверящий возглас.
Ну, конечно, у Димы просто в голове не укладывается, как бесхребетная Лина может уйти, когда он ей столько лапши на уши навешал! Где та покорная безропотная девочка, которую он приручил? А ее больше нет! Нет и не будет!
Чувствую, что Дима, таща за собой одеяло, прикрывающее его наготу, идет за мной по пятам. Сглатываю тугой ком обиды и, на секунду застыв на пороге, говорю:
— Да, ухожу. И прошу, не надо громких слов — между нами все кончено.
А затем срываюсь с места и чуть ли не бегом устремляюсь прочь.
Глава 14
Кажется, я выплакала весь запас отведенных мне слез. На душе по-прежнему скребут кошки, но глаза, как ни странно, сухи. Я просто сижу в кресле, в том самом, на котором Дима оставил темные винные следы, и гляжу в одну точку. Вот уже второй день подряд.
Я ничего не ела, но желудок, вопреки здравому смыслу, не дает о себе знать. Не урчит и не просит пищи. Видимо, понял, что мне элементарно не до него. Только позывы мочевого пузыря изредка вынуждают меня сменить положение и пройтись до туалета. А в остальном — я совершенно бездвижна.
Первый шок уже сошел, и теперь я пытаюсь трезво осознать все, что произошло. Пробую проанализировать причины и уложить в голове тот факт, что позавчера я лишилась сразу двух близких людей — подруги и парня. Знаю, нельзя так говорить, но ощущения такие, словно я немного осиротела. Конечно, у меня есть любящие родители, старшая сестра и верная Наташка, но привыкать жить без Димы и Вики будет непросто. Все-таки они много для меня значили.
О своей маленькой личной трагедии я рассказала только Наташке, которая долго молчала в трубку. Очевидно, услышанное ее так поразило, что она просто не смогла отыскать нужных слов. Затем, придя в себя, она принялась за утешение, но вместо спокойствия на меня снова накатила волна истерики, поэтому я спешно попрощалась. Подруга звонила мне еще несколько раз, но я была не в силах взять трубку. Думаю, она поймет мое состояние и не обидится.
Поудобней устраиваюсь в кресле и кладу подбородок на подлокотник. Хочется спать, и даже глаза немного слипаются, но провалиться в объятия Морфея не выходит. Едва меня накрывает дремота, как перед глазами тотчас вспыхивает кадр Диминой измены: он на Вике, а ее длинные темные волосы разметались по ее подушке. От этих воспоминания по телу идет непроизвольная дрожь, и сон как рукой снимает. Поэтому я уже вторые сутки толком не сплю и не ем. Понимаю, что это неправильно, но пока ничего не могу с собой поделать. Наверное, мне просто нужно время.
Неожиданно слуха касается протяжная трель звонка, а через секунду раздается настойчивый стук в дверь. Встрепенувшись, несколько раз недоуменно моргаю. Интересно, кого принесло? Неужели Дима созрел для очередной порции извинений? Если так, то я просто ему не открою, пусть хоть обстучится! От одной только мысли о разговоре с ним о у меня нутро сжимается.
На носочках, что ни дай бог не выдать своего присутствия, подползаю к двери и припадаю к глазку. А в следующий миг не могу сдержать облегченного вздоха. Никакой это не Дима. Это моя встревоженная Наташка. Переживает, поди, за меняв, вот и примчалась. Я, конечно, рассчитывала весь день пробыть одной, но планы, очевидно, поменялись. Не открыть Наташке я никак не могу.