Медленно поворачиваю голову и окидываю босса внимательным взглядом. Точеный профиль, шикарно сидящий костюм, уверенная поза — он вроде все тот же, но что-то едва уловимое в нем все же изменилось. Он больше не расслаблен. Наоборот, его напряжение сквозит в мелочах. В чересчур плотно поджатых губах, в сведенных к переносице бровям, в пальцах, которые барабанят по подлокотнику.
Вот это да! Вавилов действительно нервничает! Но… Почему?
— Александр Анатольевич, — робко подаю голос. — Все в порядке?
— Да, конечно. Не бери на свой счет, Ангелина.
До моего дома мы едем в тишине. Давящей и некомфортной. Я теряюсь в догадках, а босс угрюмым взглядом буравит даль за окном, не обращая на меня никакого внимания.
Возможно, это глупо, но мне опять хочется плакать. Я снова чувствую себя раздавленной и потерянной. Ведь все было так хорошо, так чудесно… Почему нельзя продлить эту сказку хотя бы на одну ночь? Стыдно признаться, но я бы очень этого хотела.
Я всегда была хорошей девочкой и пресекала свои недостойные желания на корню. Но сегодня я почти готова перешагнуть границу, сорваться в пропасть и воспарить. Я хочу ощутить тепло этого необыкновенного мужчины еще раз. Как жаль, что он, судя по всему, не мечтает о том же.
Автомобиль останавливается у моего дома и я, окинув Вавилова грустным взглядом, негромко произношу:
— До свидания, Александр Анатольевич. Еще раз спасибо за все.
Иван распахивает передо мной дверь, и я выхожу на улицу. Превозмогая ноющую боль в сердце, на негнущихся ногах бреду к подъезду, и вдруг слышу раздавшийся за спиной оклик:
— Ангелина, подожди! — оглядываюсь и вижу торопливо шагающего ко мне босса. — Уже поздно. Я провожу тебя до квартиры.
Глава 20
Я замираю под козырьком подъезда и вопросительно смотрю на приближающегося мужчину. Теперь он кажется не столько хмурым, сколько взволнованным. Могучая грудь высоко вздымается, а взгляд полон сомнений. Будто внутри него идет какая-то ожесточенная внутренняя борьба.
— Александр Анатольевич, я не понимаю…
— Можно просто Александр, — перебивает он.
— Хорошо… Александр, — поправляюсь я.
— Я знаю, что мое поведение выглядит по-идиотски, поэтому хочу объясниться, — неожиданно говорит он. — Меня очень тянет к тебе, Ангелина. Прямо помутнение какое-то, — в обреченном жесте он проводит ладонью по волосам.
— Меня тоже к вам тянет, — выпаливаю я, подбодренная его внезапным признанием. — И ваш поцелуй… Это лучшее, что случалось со мной за долгое время.
Вавилов поднимает на меня взгляд, в котором читается невыносимая мука. Боже… Почему он так смотрит? Прямо душу мне наизнанку выворачивает.
— Водить за нос и пудрить мозги не в моих правилах. Я буду с тобой честным, — надтреснутым голосом произносит он. — Как бы я ни хотел, я не могу предложить тебе многого. Помнишь, я говорил, что несвободен? Так вот, это действительно так. Я скован обязательствами по рукам и ногам, и моя жизнь мне не принадлежит.
— О чем вы? — делаю шаг вперед и заглядываю ему в глаза в поисках ответов.
— Очень скоро я уезжаю в Штаты, — огорошивает мужчина. — Там намечается крупная сделка, и ответственность за ее проведение лежит на мне.
— Ого, — выдыхаю потрясенно. — Вы надолго уезжаете?
Слова даются нелегко, а к горлу подступает противная горечь. Я хотела услышать от него совсем не это.
— Скорее всего, да, — кивает он. — Пока нет конкретики, но, возможно, я даже останусь там насовсем.
Его признание выбивает у меня почву из-под ног. Оно подобно удару обухом по голове — неожиданное и крайне болезненное.
— Насовсем? — переспрашиваю глухо.
В сердце будто вонзили стрелы с отравленными наконечниками, и яд медленно расползается по телу. Голова гудит, и нечем дышать. Именно с такими ощущениями рушатся едва зародившиеся мечты.
— Да, — скорбно подтверждает Вавилов.
Ситуация складывается пренеприятная. Нас обоих тянет друг к другу, но скорая разлука не дает ни единого шанса нашим отношениям. Кажется, они закончатся, едва начавшись. Как же это несправедливо, черт возьми!
Я снова зябко ежусь, и Вавилов касается рукой моего предплечья:
— Ты замерзла. Давай зайдем внутрь.
Мы заходим в подъезд, и я нажимаю кнопку вызова лифта. Должно быть, Александру антураж моего неказистого панельного дома кажется непривычным, но он совершенно не подает виду.