Она поднимается на ноги и медленно устремляется прочь по парковой дорожке, когда я неожиданно для самой себя ее окликаю:
— Вик, подожди!
Она оборачивается, а я продолжаю:
— Скажи, а сколько у вас все это у вас с Димой длится?
Не уверена, что действительно хочу знать ответ на этот вопрос, но какая-то неведомая сила подтолкнула меня его задать.
— Почти год, — виновато потупив взор, отвечает Вика.
Ушам не верю! Почти год из полутора лет наших отношений Дима играл на два фронта! Это ведь невообразимо долго! Сколько он еще собирался скрывать от меня свою интрижку, если бы я его не застукала? Десять лет? А, может быть, всю жизнь? Дурдом какой-то!
— И почти год ты терпела нахождение на вторых ролях?
Я не злорадствую. Просто искренне поражаюсь. Сложно поверить в то, что Вика, которую я всегда считала гордой и самодостаточной, мирилась с таким положением дел. Дима был с нами обеими, но я-то, в отличии от нее, хотя бы об этом не знала.
— Да, терпела, — мрачно подтверждает она. — Говорю же, сама себя перестала узнавать.
Бросив эту фразу, полную горечи, Вика уходит, и я больше ее не задерживаю. Откидываюсь на спинку скамейки и прикрываю веки.
Как же все-таки хорошо, что мои страдания из-за мужчин в прошлом. Теперь я сосредоточусь на гораздо более важном процессе — на том, чтобы выносить и родить здорового малыша.
Глава 32
— Доченька, здравствуй! — мама подлетает ко мне и крепко стискивает в объятиях. Родных и напоминающих о счастливом детстве. — Как ты, моя хорошая? Опять похудела, что ли?
Родительская забота бесценна. Уже давно меня никто не разглядывал с таким неподдельным обожанием.
— Да вроде нет, все такая же, — посмеиваюсь я, ставя на пол пакеты с гостинцами. — А вот ты уже смуглянка. Когда успела загореть?
— Ой, да я ж целыми днями на огороде! До сумерек оттуда не вылезаю, — родительница окидывает взглядом привезенные мной сумки и прикладывает руку к сердцу. — Батюшки! Линка, зачем столько накупила? У нас же все есть!
Мама права. Они с папой живут в довольно развитом частном секторе, поэтому проблем с продовольствием у них нет. Но я не привыкла приезжать в родной дом с пустыми руками. Мне хочется порадовать родителей. Так, как они раньше радовали меня.
— Брось, мам, — отмахиваюсь я, разуваясь. — Тут всего понемногу: вам с папой презентики да к чаю вкусняшки.
— Ты как всегда в своем репертуаре, — глядя на меня с нежностью, улыбается мама. — Ладно, проходи. Помой руки и к столу. Я там пироги напекла.
Вот за это я и люблю отчий дом — за атмосферу уюта, за любовь, проявляющуюся в мелочах, за восхитительный запах выпечки, который мгновенно пробуждает желудок и запускает процесс слюноотделения.
Я счастлива, что мне удалось вырваться в родные края. За самоотверженную работу над проектом Зарецкий с барского плеча даровал мне отгул, который я приплюсовала в выходным и получила аж целых три дня отдыха. В суровых корпоративных реалиях такой мини-отпуск — настоящая роскошь.
Захожу в небольшую уютную ванную, отделанную бежевой плиткой, и включаю теплую воду. Все здесь аккуратно, чисто и на своих местах. Баночка к баночке. Полотенчико к полотенчику. Должно быть, любовь к порядку я унаследовала от мамы. Она у меня до крайности опрятная.
Сполоснув руки, выхожу на кухню и занимаю место за обильно накрытым столом. Помимо ароматной еды на нем красуется невысокая вазочка с живыми цветами. Приятное летнее дополнение к декору.
— Мам, а папа скоро придет? — интересуюсь я, отправляя в рот листик петрушки.
— В последнее время жутко задерживается на работе, — сетует она, нарезая хлеб. — Но сегодня обещал прийти пораньше. В честь приезда дочери.
— Да, работа — штука такая, — вздыхаю я. — Отнимает кучу времени.
— Но мы его ждать не будем, — командует родительница. — Ты с дороги. Проголодалась, поди.
Вообще-то она права. Есть хочется жутко. Три часа тряски в междугороднем автобусе, а потом еще сорок минут в маршрутке дают о себе знать. Я устала и нуждаюсь в восстановлении сил. А в моем положении это ой как важно.
Мама ставит передо мной дымящуюся тарелку с супом и раскладывает приборы. На самом деле я могла бы сама все взять, но знаю, что ей нравится ухаживать за мной. Я выпорхнула из ее гнезда в восемнадцать лет, и с тех пор ей удается позаботиться обо мне лишь урывками.
— Может, винца? — хитро подмигивает мама. — За встречу?
— Нет, спасибо, — отказываюсь я.
— А что? Ты у меня уже большая, — смеется мама. — А вино хорошее, домашнее. Папа сам делал.