очей очередной проверяющей комиссии из ГШ ВМФ. Не смертель-
но. Иду в казарму, по пути останавливает СПНШ и дружески со-
ветует взять на камбузе кипятку и вымыть этот гребаный паребрик
щетками с мылом. Ни извести, ни щеток не то что в Гаджиево, а и
по всей Мурманской области нет. Это, мол, адмиралы думают, что
все и вся есть, а выкручиваемся мы с тобой.
Опять не смертельно. И мой горячо любимый личный состав
всю ночь отмывал паребрик от КПП и до утра. Все равно он был
давно покрашен «слоновкой». Вроде бы цвет стал нормальный,
но утром меня вызвал комдив, заставил переодеть брюки зиппе-
ром назад и 15 минут пытался обучить меня Камасутре, с вывора-
чиванием рук без наркоза.
Снова не смертельно. Начальство к этому периоду своей служ-
бы я изучил неплохо и поэтому лишь молчал, что очень хорошо
помогает на службе. Любовь не вечна, удалил он меня из свое-
го кабинета, и пошел я солнцем палимый. Идя по пирсу, увидел
открывшийся иллюминатор в каюте СПНШ, из которого вылезла
«евойная морда» с вопросом – что, мол, отодрал тебя старый
пень? Молчание, как известно, знак согласия. Иди, говорит мне
СПНШ, сын мой и потреби алкоголь, да погуляй дня три, я тебя
прикрою. Вот это я незамедлительно исполнил с огромным удо-
вольствием.
ПАМЯТЬ
Не всегда так весело в этой жизни, как хотелось бы. Не служил
бы я на флоте, если бы не было смешно – такая вроде поговорка
ходит среди нас? Вспомнилось трагическое. И это закономерно
59
при воспоминаниях о днях службы, потому что,
каждый из нас, прослужив 15–20 лет на флоте,
всегда сталкивался с экстремальными и аварий-
но – трагическими ситуациями. И дней рожде-
ния у большинства из нас по два–три. У меня –
три, основное в январе, когда на свет появился,
остальные в июле и августе (пожар в отсеке и
поступление забортной воды с хреновыми по-
следствиями, но выжил, значит, родился заново).
1982 год. До конца автономки трое суток. Сегод-
ня наша боевая смена готовит пельмени на весь
экипаж. Я подошел под самый конец, сел рядом
с Володей Рыбальченко (ИГДУ, командир 8 отсека), слепил деся-
ток пельменей, попал на фотоаппарат ЗКПЧ и появился на фото в
стенгазете, как самый ярый ударник коммунистического труда по
лепке пельменей. Действительно, надо вовремя оказаться в нуж-
ном месте.
Ночью получили радио: вам коридор глубиной 120 метров,
скорость 24 узла и все это на оставшиеся трое суток. КДД и ме-
ханик садят меня на Пульт ГЭУ бессменно на все это время (мол,
больше опытнее нет никого), я выжимаю из обеих установок все
возможное и невозможное, и мчимся через Фарреро – Исланд-
ский рубеж похлещще «Катти Сарк».
Перед обедом (питание мне на Пульт приносили) в 8 отсеке
вырывает прокладку циркуляционного насоса главного конденса-
тора. Вода в отсек, насосы с откачкой не справляются, а всплывать
нельзя! Запустили все насосы ГОН, да еще насосы ракетчиков на
осушение восьмого. Только тогда вода начала держаться в трюме
8 отсека на пайолах постоянно, причем только при круглосуточной
работе насосов.
Так прошли трое суток. По просьбе механика командир при-
нимает решение при всплытии на перископную глубину (давле-
ние забортной воды снизится) заменить разорванную прокладку
циркуляционного насоса. Всплываем на перископ. Механик дает
команду при падении давления заменить прокладку. Давление
забортной воды упало, но все равно вода просачивается. Меха-
ник (сын степей) дает команду создать противодавление в отсеке
и работать дальше. Создали давление 0.8. Вода не поступает. За-
менили прокладку.
60
У меня на пульте начинают скакать все приборы по конден-
сатно – питательной системе, грозя сбросить АЗ реактора. Все это
от избыточного давления в 8 отсеке. Механик дает команду за-
пустить компрессора на снятие давления из восьмого. Запустили.
Не справляются. Дает он следующую глупейшую команду – в вось-
мом открыть переборочную дверь между 8 и 7 отсеками, стравить
давление. Старший лейтенант Рыбальченко и матрос Мухаммет-
динов открыли ее со второго раза, пользуясь рычагом. О том, что
не могут открыть переборку, Рыбальченко докладывал в ЦП.
Открыли и улетели в седьмой. Тела их превратились в мешок
костей. Вот так они и погибли за сутки до возвращения в базу.
Подумал бы своей головой мех и не давал бы эту команду, на
открытие переборочной двери, явившуюся смертным приговором
ребятам. Механика совесть не мучила. На партсобрании долго ис-
кали виновного в аварии, пока я не встал и не сказал «Хватит
Му–Му сношать! Виновен в гибели ребят командир БЧ–5 капи-
тан 2 ранга Мустафин! Вот его и посылайте сопровождать
«Груз–200». Сил у меня больше не хватало ни на что, и я прямо
после своих слов ушел с партсобрания, не ожидая его завершения.
Через полчаса догнали меня мичмана и офицеры экипажа и, выра-
жая слова благодарности за то, что я один из сорока семи членов
КПСС подводной лодки сумел сказать правду в лицо, увели поми-
нать погибших.
Может быть, за это мне НачПО три года препятствовал назна-
чаться на штатную должность помощника командира атомной
подводной лодки? А механика наказали: отправили продолжать
службу старшим военпредом на родину в Башкирию…
БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ
И еще одна история, грустноватая, но не очень. 1977 год. Сда-
ча задачи №-2 в море. Эти выхода заматывали всех: каждые два
часа учебная тревога и всплытие
на сеанс связи.
В очередной раз, сменившись
по тревоге с ПУ ГЭУ, бегу в восьмой
отсек. Прибегаю, докладываю в
ЦП: «8-й отсек к бою готов, присут-
ствуют все». Сажусь на Пульт ППУ,
вахтенного отправляю осмотреть
61
нижнее помещение отсека. Личный состав отсека также примчал-
ся по тревоге и тут же попадал, продолжая спать. Возвращается
вахтенный и говорит: «Товарищ старший лейтенант! На верхней
палубе под пайолами вода!». Я с воплями: «Опять забыли закрыть
манометровый клапан теплого ящика!», бегу смотреть, в чем же
дело. Да, вода в два сантиметра толщиной под пайолами. Что-то
меня дернуло, сунул я палец в воду и в рот затем. Е – мое, заборт-
ная!!! Сел на задницу, взор мой поднялся вдаль и вижу струю воды
той же толщины, бьющую в ГРЩП №-2. Первая мысль: «Пиzдец!
Сейчас короткое, и пожар в отсеке обеспечен». Уже пошло паре-
ние от поступления воды под давлением.
Бегу к «Каштану», пиная всех спящих и крича: «Аварийная
тревога! Поступление забортной воды в отсек!». То же самое кри-
чу в Центральный пост по «Каштану». Центральный мне в ответ:
«Задрал ты нас своими отработками личного состава. Днем от-
рабатывайся». Но магическое слово «ФАКТИЧЕСКИ» после моего
повторного доклада об аварии сработало. Пошли играть аварий-
ную тревогу по ПЛ, старшина команды прибежал на пульт ППУ, а я
рванул к струе воды.
Прибегаю, по пути обесточив ГРШП №-2 и вижу картину: про-
рвало точно посредине заглушку ВОГа по забортной воде. И струя
бьет в щит. Уже легче стало – щит – то обесточил. Начинаю разбра-
сывать ящики с ЗИПом, которых и так до хрена в турбинных отсе-
ках, а по закону подлости в этом месте их еще больше. Разбросал.
Перекрыл вентиль, поступление воды прекратилось.
Всплыли в надводное положение, тихо так, слышно как вода за