Гроб был двухместным.
Рядом с телом дяди располагалось ещё одно ложе с проводами… Это же!..
Вальтер оглянулся: бежать? Но куда? Толпа растеклась по стенам и словно бы караулила его.
Вот от неё отделились двое: высокий старик и девушка.
Может быть, всё объяснится сейчас? Может быть, он ошибся в своих предчувствиях?
Это же запрещено законом? Это же не гроб, это же некрофаг, где некробиоз тела приостановлен специальными препаратами! Где пародия на жизнь ещё теплится в извращённом симбиозе с машинами! Или — что это? Как? Почему?
Мысли бились, нарушая сердечный ритм. В запястье кольнуло. Потом ещё раз, ещё… Спецбраслет активировал медицинское приложение и впрыскивал в кровь антидепрессант.
Вальтер глубоко вдохнул, пытаясь выровнять дыхание, и чуть не уткнулся в белую шерстяную тунику высоченного старика.
— Это Изабелла Кробис, — сказал старик, кивая на девушку, метнувшуюся за его спину — только плеснула волна распущенных снежных волос.
Росту в старике было больше двух метров, крепкого, сухого. Он навис над Вальтером, как исхудавшая скала.
— Завтра в полдень она станет Изабеллой Ларго, — старик помедлил, разглядывая чужака. — А ты, кем бы ты ни был раньше, станешь для нас Вальтером Ларго, новым Великим Дядей. Тело Дяди умерло, но ты получишь память, что хранит наш род из поколения в поколение. Ты проведёшь здесь ночь. А потом она станет твоей женой.
Старик ухватил девушку за рукав и вытолкнул вперед.
Ей было… едва ли двадцать. Она была… Она…
Дыхание снова перехватило. Уколы в запястье посыпались, как горох. Вальтер пытался вдохнуть и не мог.
Он смотрел в искрящиеся инеем глаза, синие, в белых крапинках, смотрел на бело-голубые пушистые ресницы, на щёки, нежные, как молоко. Лишь карминовые губы девушки напоминали о живом токе крови, сама же она была прекрасна и совершенна, как лёд.
Но не холодна. Нет.
Ледяная принцесса дрожала, будто котёнок. Пыталась забиться за старика.
Она не хотела замуж за неказистого, смуглого от космических излучений имперца, простого пилота торговой компании. Её выдавали не за человека, а за остатки генетической линии. И теперь чужак раздвинет её бёдра своими грубыми руками, а потом будет слушать её плач…
Вальтер тряхнул головой, пытаясь отогнать так явно прочитанные мысли. Нахмурился: «Я не дотронусь до тебя, если ты не захочешь»!
«Мы должны родить наследника…» — почти прошептала она.
Льдистые глаза заблестели, выступила тонкая плёночка влаги.
Мир стал мутным, и Вальтер понял, что видит себя сейчас её глазами: резкие черты, негустые светлые волосы, острые злые глаза.
«Убийца, — думала она. — У…»
«Почему?»
«Все имперцы — убийцы».
Вальтер тряхнул головой, избавляясь от иллюзии разговора.
Кто так запугал несчастную девочку?
И что это с ним? Почему он не может оторвать взгляд от её лица?
И вдруг вспомнил, холодея: «Арика! Яд!»
Неужели яд начал действовать, и всё, что он видит сейчас, не более чем предсмертный бред?
Он задышал натужно, с усилием, перехватывая контроль над взбесившейся нервной системой. Нет уж, так просто его не возьмёшь. Организм знает действие арики. Он справится.
Старик ждал.
— Чего вы хотите от меня? — спросил Вальтер.
— Ты должен провести эту ночь в гробу рядом с Дядей, — ответил старик. Его губы кривились в нехорошей усмешке.
— Использование некрофагов запрещено законом! — отрезал Вальтер. — Я отправляюсь обратно! Я обещал вам всего лишь…
Изабелла моргнула, и дорожки слёз покатились по её щекам.
— Подумай, от чего отказываешься! — возвысил голос старик. — Кто ты, чтобы не принять великого дара? Ты станешь главой Крайны!
«Что это за Крайна? Старое название Граны?»
— От вашей Крайны несёт мертвечиной! — выкрикнул Вальтер.
Толпа загудела, как готовый взорваться реактор.
— Ты, проклятый имперец! — возопил старик. — Ты недостоин даже стоять рядом с Его гробом! Мерзкий ублюдок, выкидыш предательницы!
Вальтер очень любил бабушку Валерию. Её сухие руки, её мудрость и смешной хохолок немодной причёски — единственное, в чём она хранила традиции Содружества.
Он ощутил гнев, и ему стало легче.
Бабушка говорила когда-то: «Не бойся крика. Легче противостоять тем, кто открыто враждебен тебе».
Теперь он сумел это понять.
Вальтер взглянул на кривящиеся лица «родственников», поморщился и демонстративно зажал пальцами нос.
Старик взвыл. Оскорблённая толпа забурлила.
Надо ли было так откровенно указывать здешней «аристократии» её вонючее место? Как бы не разорвали… Но ведь и бежать некуда. Лучше уж так, чем в гробу!