— Что-то пошло не так?
Он медленно кивнул, его глаза смотрели отрешенно, как будто Паркер вспоминал тот момент, когда решил стать серийным убийцей.
— Все началось со снов.
— О монстре?
Он вскинул руку в знак отрицания.
— Нет. Он умер и исчез. Он никогда не приходит в мои мысли.
— Что тебе снилось?
— Кровь на снегу.
Линн пронзила острая дрожь. Не только от его слов, произнесенных шепотом, но и от образа, возникшего в ее сознании.
Испуганная женщина, чья жизнь прошла под знаком насилия.
Она с трудом проговорила:
— Твоя мать?
— Да.
— Ты сожалел о том, что сделал с ней?
Он дернул головой в ее сторону, казалось, удивленный вопросом.
— Сожаление? Нет. Я…
— Ты что?
Странная, дразнящая улыбка искривила его губы.
— Я фантазировал о том, чтобы сделать это снова.
Отвращение накатило на Линн с физической силой.
— Ох.
Он повернулся, продемонстрировав больное удовольствие, от которого его лицо светилось под флуоресцентным светом. Внезапно зло стало слишком легко увидеть.
— Это было так прекрасно. Ее обнаженное тело, лежащее под лунным светом, темная лужа крови, окрашивающая снег.
— Прекрасно? — выдохнула она.
— Я хотел увидеть это снова, но в тот момент моей жизни все еще надеялся, что смогу быть нормальным. — Свечение померкло, его губы сжались. — Поэтому я старался очистить душу от темных желаний.
Линн сдвинулась назад еще на дюйм. Она практически достигла краев светового поля.
— Что значит «очистить»?
Он широко взмахнул рукой, возвращаясь к своим размашистым жестам человека, выступающего на сцене.
— Вместо того, чтобы совершать восхитительно злые поступки, которые наполняли мои сны, я описывал их в письмах.
Линн не пришлось гадать, куда он отправил эти письма.
— Рудольф.
— Да.
Жалость к отцу Кира терзала сердце Линн. Старик не только вынужден был оставить работу, которую любил, отдав все силы на защиту жителей Пайка, но и впал в глубокую депрессию, которая только усугубилась из-за издевательских писем от сумасшедшего. Письма стали прямым напоминанием о том, что жизнь редко бывает справедливой.
— Почему он?
Паркер вскинул бровь, услышав нотки гнева в ее голосе.
— Он был моим спасителем. Единственный человек, который поборол моих демонов.
— И в награду ты осыпал его злобными письмами?
Паркер вскинул брови, предсказуемо обиженный ее едва скрываемым презрением.
— Он ведь гордился тем, что помогал нуждающимся?
Линн стиснула зубы. Она должна проявлять осторожность. В конце концов, письма, которые Паркер посылал Рудольфу, не самое худшее из его преступлений.
— Наверное, — пробормотала она.
— Кроме того, у него имелись свои демоны. — Паркер пожал плечами с откровенным безразличием. — Кто мог лучше понять моих?
Смирившись с тем, что Боуэн не способен испытывать угрызения совести за причиненную им боль, Линн задала вопрос, который не давал покоя с тех пор, как он сказал ей, что уехал жить к своей тете в Мэдисон.
— Почему ты вернулся в Пайк?
— Это мой дом.
Она не стала напоминать ему, что именно здесь застрелили его отца. Это не совсем та детская травма, которую большинство людей хотели бы пережить.
— Это единственная причина?
Он бросил на Линн лукавый взгляд, ткнув пальцем в ее сторону.
— Так я сказал себе. Хотя в глубине души уже знал, что произойдет.
— Ты вернулся отомстить.
В ответ на ее обвинение он сверкнул белыми зубами.
— Сладкая, сладкая месть.
Линн перестала пытаться отползти в сторону. Вместо этого она напрягла мышцы, готовясь вскочить на ноги. Странное покалывание в воздухе предупреждало ее, что Паркер на грани срыва.
— Ты убил Шерри, потому что она выселила твою семью из трейлера? — спросила она, отчаянно пытаясь отвлечь его внимание на что угодно, только не на ней.
— Как… — Он запнулся на полуслове, сверля ее пристальным и опасным взглядом. — Ты шпионишь за мной, дорогая Линн?
Чувствуя себя оленем в свете фар, Линн старалась сохранять полную неподвижность.
— Удачная догадка, — солгала она.
— Сомневаюсь. Ты такая умная девочка. — Он засунул руку в глубокие карманы пальто, продолжая смотреть на нее неотрывно. — Но независимо от того, что ты обнаружила, что нас выгнали из дома, это не причина, по которой я убил Шерри.
— Нет? — Вопрос прозвучал хрипло.
Его резкий смех эхом разнесся по пустому пространству.
— Нет, нас выгоняли из дюжины мест. Порой из-за того, что мы не могли заплатить за жилье, а чаще из-за того, что мой отец ругался с соседями.
Линн нахмурилась в искреннем замешательстве.
— Тогда почему?
— Потому что она смеялась, — заявил Паркер, и выражение его лица стало жестким. — Как будто это какая-то великая шутка, что ребенка выбрасывают как мусор. — Его челюсть сжалась. — Она не смеялась, когда я стоял над ней и перерезал горло.
Тошнота подкатила к желудку Линн, но она старательно скрывала свою реакцию. Она не хотела доставить Паркеру удовольствие видеть ее отвращение.
— А Рэнди?
Паркер дернул плечами.
— Она присматривала за мной. Точнее, делала вид, что сидит с ребенком. Как только моя мама выходила из дома, она запирала меня в спальне, чтобы заняться сексом со своим парнем. — Паркер заметно содрогнулся от отвращения при этом воспоминании. — Я мог слышать их в гостиной, хрюканье и стоны, пока сидел в клетке, как животное. Я проводил время, фантазируя о том, как взломаю замок двери своей спальни, чтобы выйти и с помощью бейсбольной биты разбить им головы. Это прекратило бы хрюканье.
— А мисс Рэндалл?
— Она знала.
— Знала, что?
Он сделал шаг к ней, и Линн проглотила крик разочарования. Он только что уничтожил то небольшое пространство, которое она успела оставить между ними.
— Эта сушеная сука знала, что я подвергаюсь насилию, и делала все возможное, чтобы усугубить ситуацию, — прошипел он. — По крайней мере, раз в неделю она присылала домой плохие отчеты или задерживала меня после уроков за какую-нибудь мелкую провинность, чтобы убедиться, что меня непременно поколотят.
Линн раздвинула губы в недоумении.
— Конечно, она не понимала…
— Она видела синяки, но просто продолжала это делать. — Он оборвал ее протест с ледяной яростью. — Как будто ей доставляло удовольствие знать, что она причиняет мне боль.
Линн быстро кивнула. Не только для того, чтобы успокоить Паркера. Дело в том, что она не могла быть уверена, что пожилая женщина не получала извращенного удовольствия от осознания того, что обрекает маленького мальчика на жестокие побои. Мисс Рэндалл обладала злобной натурой, которая превращала ее класс в мучение для всех детей, которым не повезло иметь ее в качестве учителя.
— А как же Нэш? — задала она вопрос, который не давал ей покоя с тех пор, как она поняла, что убийцей оказался Паркер Боуэн.
— Ах, Нэш. — В его голосе прозвучала неприятная нотка. — Великий Нэш Кордон. Звездный футболист. Местный золотой мальчик. Я ненавидел его.
— Почему?
— Ты помнишь меня?
— Что?
— Это простой вопрос. — Слова вырвались, ударив Линн, как удар хлыста. — Ты помнишь меня?
У нее пересохло во рту. Может ли она соврать? Очевидно, это было важно для Паркера. Но, с другой стороны, он мог подстроить ловушку. Что, если она скажет «да», а он начнет расспрашивать ее о прошлом?
Наконец она выбрала самый простой ответ.
— Нет, прости, но я тебя не помню.
— Конечно, нет. — В глубине серых глаз вспыхнула тьма. — Я был мышью. Тенью в углу.
— Дело не в тебе, — поспешно запротестовала она. — Я ни на кого не обращала внимания. У меня вообще была пара друзей, с которыми я тусовалась, но матери не было рядом, поэтому я никогда не ходила на дни рождения или ночевки. Я не очень-то вписывалась в общество.