Я выбрала для него карьеру офицера – его пребывание в Суворовском, а затем в военном училище было удобно нам обоим. И все было так хорошо… Я не чувствовала угрозы, сын красиво взрослел, я красиво старела. Перед его поступлением в военное училище я решила устроить мальчику каникулы. Мы поехали на курорт в Болгарию, и вот там, в другой стране, мне довелось встретить равную себе… Но нет – она была сильней меня.
В гостинице я познакомилась и подружилась с женщиной, женой крупного московского чиновника. Та обожала Болгарию, отдыхала здесь каждый год – от чего, спрашивается? Ирина, так ее звали, и рассказала мне про слепую провидицу, что предсказывает будущее, знает прошлое, разговаривает с мертвыми, помогает найти потерянные вещи, объясняет замысловатые ходы судьбы… И никогда не берет денег с тех, кто к ней приходит, а ходят к ней многие. Это обстоятельство меня неприятно поразило. Не берет денег? На что же она живет? Живет очень скромно, ответила мне Ирина. Это просто крестьянка, вот как бывают в деревнях. Не зная, верить или не верить, ощущая смятение и странную дрожь в сердце, я поехала с ней к провидице.
Дом, крытый красной черепицей, в самом деле походил на крестьянский, но был необычайно опрятен. Я ожидала каких-то сложных церемоний – человек любит напустить туману там, где перед ним встает нагое, несомненное чудо. Но нас привели в чистенькую горницу, где в уголке чинно сидела в кресле с высокой спинкой женщина в черном одеянии. Она приветствовала нас кивком, и тут только я увидала, что это старуха. Простая старуха с некрасивым, землистого цвета лицом, крючковатым носом, пустыми бельмами слепых глаз. Разочарование было столь болезненно, что я не сдержала тяжелого вздоха, и старуха услышала его. Конечно, у слепых ведь обостренный слух!
Она засмеялась – молодым, девичьим, детским даже смехом. Словно коротко прозвенел и упал в траву колокольчик. За спиной у меня послышались шорохи, шепотки… Оказалось, у дверей толпится человек десять. Оказалось, Ирина, моя спутница, тоже отошла к дверям, и я стою одна перед слепой старухой. Одна, посреди комнаты, как на ладони у нее, на широкой, шершавой ладони.
– Выйдите все! – приказала старуха.
Топот ног за спиной подтвердил, что приказ ее исполнен. Я не шевельнулась, потому что знала – он ко мне не относится.
– Поди сюда, присядь, – предложила она, указывая на низенькую скамеечку. – Вот, значит, пришлось повидаться. Зачем пожаловала-то?
Удивительно – она ведь не могла говорить по-русски, а я совсем не знала по-болгарски, несмотря на родственность этих языков. Как мы понимаем друг друга?
– Елена, Елена, что же ты сделала со своей жизнью? – продолжала она с материнской грустью. – Что же ты натворила, глупышка?
Я хотела ответить, я хотела встать и уйти, но отчего-то разрыдалась, уткнувшись ей в колени, в теплую шерстяную ткань, пахнущую свежим хлебом и пылью. Я плакала, словно на собственных похоронах, я вспоминала всю свою нелепую, зря проведенную жизнь, я рассказывала ей, этой деревенской бабке, про свое сиротство, про страх перед враждебным миром, про обиды свои! Юность по колено в крови, насилие, любовь и обман Арсения, о котором я думаю все эти годы, которого люблю, как прежде! Долюшка моя, долюшка горькая! Когда ж я тебя до дна выхлебаю, когда сердце мое успокоится?
– Не плачь больше, не надо. – Носовым платком из грубого холста она на ощупь крепко утерла мне глаза и щеки, как маленькой, вытерла нос. – Велики твои грехи, Елена. Но ты отмечена высшей печатью…
Она говорила долго, но я не вслушивалась, боролась с приставшей вдруг икотой. Кажется, она просила меня одуматься, начать новую жизнь, родиться заново… Обычные благоглупости! Но кое-что в ее словах…
– А как увидишь свою внучку, кровь от крови твоей, как и ты, помеченную – откроются для тебя двери царства заветного, и будет там вечная жизнь, вечная молодость, вечная и чистая любовь…
Сомнений не было. Болгарская пророчица обещала мне смерть сразу после появления на свет моей внучки. Я не собираюсь жить вечно, это противно здравому смыслу. Но в моих силах отсрочить собственную кончину, отменив предполагаемое потомство раз и навсегда!
ГЛАВА 7
Мой сын хорош собой, высок, молод. У него пока не было женщины, он застенчив. Но дурное дело нехитрое! Моими врагами стали девушки. Любая из них – худая, полная, красавица, уродина, дура, умница, манерная студентка университета или разбитная колхозная доярка – могла принять семя моего сына и забеременеть моей смертью. Принести мне в раздутом, как глобус, животе мою смерть, и наивно ожидать, что я полюблю ее. Моя власть над сыном велика. Если я потребую, чтобы он никогда не женился, он этого не сделает. Но я ведь не вправе лишать его нормальной жизни, нормальных мужских удовольствий! Ни одно противозачаточное средство не дает полной гарантии, да и потом, девчонки так хитры, а Володька так простодушен!