– Да знаю я! Нет, я мать не осуждаю. – Продолжая прижимать к себе кошку, Лера прошлепала на кухню к холодильнику, достала яблоко, откусила крепкими зубами. – Мне и самой так удобнее. Квартира есть, работа есть, сама себе хозяйка… Опять же ты за мной присматриваешь. А теперь…
– Яблоко хоть бы помыла, хозяйка! Что – теперь?
– Теперь, Марин, мы заживем!
– Глупышка, что ты надумала?
– Увидишь, – подмигнула Лера и выбросила огрызок в идеально чистое мусорное ведро. Пока она отдыхала на больничной койке, Марина успела устроить генеральную уборку.
Первое, что сделала Лера, проснувшись утром, – включила телевизор. Разумеется, она знала о существовании канала НАТ, что расшифровывалось вроде как независимое авторское телевидение, или, может, как нахальный агрессивный треп. Программа «Обыкновенные истории» выходила каждый день утром и вечером, еще запускалась в повторе. Ее-то Лера и решила посмотреть за завтраком, и смотрела, испытывая смешанное чувство удовольствия и отвращения. Удовольствие – от чашки крепчайшего кофе со сливками, горячего круассана и ранних абрикосов. Отвращение – собственно, от просмотра передачи, не имеющей, естественно, ничего общего с Гончаровым. «Обыкновенные истории» оказались желтее гепатита – вот почему у них микрофон был такой язвительно-желтый! Русский классик, написавший одноименный роман, в гробу бы перевернулся, если бы только узнал… Язык сюжетов был вульгарен, их тон – развязен, видеоряд словно нарочно изображал людей в самом неприглядном виде, а уж темы! Секс, преступление, смерть – три кита, на которых держался проект, а три эпитета, которые можно было бы к этим «китам» применить, звучали так: извращенный, жестокое, мучительная.
Но сюжета о собственных бедах и несчастьях Валерия не нашла. Неудивительно. Как раз накануне ее выписки умерла известная, талантливая актриса. Она слегла давно, находилась на лечении в клинике, перенесла три операции и все же не смогла уцепиться за жизнь… «Обыкновенные истории» мусолили ее смерть с наслаждением. Уж не тот ли самый загадочный Мрак стоит за камерой сейчас, когда она бесстрастно демонстрирует лицо актрисы – прежде круглое, тороватое на улыбки, а теперь – осунувшееся, страшное, с черными провалами глаз. Поспелова лежит на каком-то катафалке, силится приподнять голову, рот искажен страданием. Сменяется кадр – молодая и здоровая Лариса в бело-голубом платье летит по цветущему лугу. Это кадр из какого-то фильма. И закадровый голос, преисполненный фальшивой скорби, вещает какие-то благоглупости:
«Судьба дала ей многое: красоту, ум, талант, удивительную работоспособность. Но она же и отняла все… Лариса Иннокентьевна Поспелова ушла из жизни во всем цвете своего дарования. Болезнь, которая…»
И так далее, и так далее. Обстоятельства смерти актрисы и тайны ее жизни обнажались перед зрителем с невыносимым почти цинизмом, в котором, однако, было что-то отвратительно-привлекательное. Содрогаясь от этого странного чувства, люди останавливаются посмотреть на пожар и на автокатастрофу, покупают кассеты с второсортными фильмами ужасов и переключаются в урочный час на НАТ. Лере представилось, как Мрак наводит свою нахально-всевидящую, а по сути, слепую камеру на умирающую Поспелову, и ее слегка затошнило. Чтобы не расстаться безвременно с кофе и круассаном, пришлось скорее выключить телевизор и взять в руки телефонную трубку.
Перед тем как испариться из палаты, журналистка Мила Черткова (ее имя было в титрах, в ряду трех-четырех таких же «говорящих» псевдонимов) сунула Лере визитку. Шикарная визитка, что и говорить. Черная с серебром. Умереть.
Лера не ожидала, что сможет так легко дозвониться – все же восемь утра, ранняя рань для богемы! Но акула шоу-бизнеса, или какого там бизнеса, Мила с утра была на ногах, трубку схватила сразу и отозвалась бодро.
– Это Валерия… Меня молнией ударило, – сказала она. Глупость ляпнула, кажется? Но Черткова сразу поняла, о чем речь, и загудела своим влажным контральто очень приветливо:
– Посмотрели передачку и не нашли сюжета о себе? Да-да, планировали в этот выпуск, но вы же видите, какое несчастье, ах, бедная Поспелова, такая красавица… В следующем выпуске непременно! Жаль, так мало данных, суховатый получился сюжетик, вот если б вы согласились…
– Я согласна дать эксклюзивное интервью, – перебила ее Лера. Откуда она взяла такие красивые и, главное, такие уместные слова?
Журналистка Черткова сыпала благодарностями и обещала заскочить вечерком к Лере в гости.
– А в четверг и дадим сюжетик!
«Сюжетик, – хмыкнула про себя Лера. – Я вам дам – «сюжетик»! Это будет интервью века!»