В вечернем платье, в домашних тапочках Лера перебегает через лестничную площадку, звонит в дверь. Никого. Марины нет дома, у нее еще рабочий день не кончился. Но запасной ключ хранится у Леры. Она возьмет нитку жемчуга сама, он ей необходим, а Марина не станет сердиться.
Мрак удивлен, но покорно смотрит в сторону, пока Лера шарит в горке, отыскивает ключ. Лера велела ему не смотреть, пока она не при полном параде, и его умиляет это наивное, бессознательное кокетство. Костя старательно смотрит в угол, в тусклый экран телевизора, и только уголком глаза, самым уголком, замечает черную оборку и узенькую ступню под ней. Все, упорхнула.
Марина хранила безделушки и документы в большой коробке из-под английского печенья. Гвардейцы в медвежьих шапках браво маршировали на жестяной крышке, и Лера улыбнулась, вспомнив английскую королеву. Неужели сбудутся тайные желания ее честолюбивого сердечка и она, бедная Золушка, окажется во дворце, сделает шаг в сверкающий мир высшего общества?
Бархатный мешочек с ожерельем лежал на самом дне. Лера достала паспорт Марины, какие-то квитанции, письма. Были там и конверты с международным штемпелем – мама писала Марине несколько раз. Поборов соблазн, Лера достала мешочек, развязала тесемки. Какой красивый, крупный жемчуг! Искусственно выращенный, но все равно дорогой. Особенно для Марины. Но она умела обращаться с финансами, деньги у нее водились всегда. Она не тратила деньги на чепуху, бережно носила вещи, аккуратно платила за квартиру, покупала только лучшие продукты, но без шика. Одалживала Лере, когда та повисала над финансовой пропастью, вернуть ей долг было проблемой, она всегда отнекивалась до последнего. Разумно вести хозяйство ее научила нужда, но сейчас тяжелый дух безденежья испарился из маленькой квартиры, здесь пахло кофе, ванилью, нейтрально-свежим дезодорантом, чистотой.
Надо поторопиться. Лера стала складывать все обратно в коробку. Белый гладкий лист скользнул по ладони, несколько бумаг разлетелись по ковру. Лера на корточках начала их собирать, внезапно в глаза ей прыгнули буквы, слова, что из них складывались, были непонятны…
«Голованова Марина Владимировна работала у нас домоправительницей… От сих до сих… Переезжаем на ПМЖ в Израиль, вынуждены расстаться… Зарекомендовала себя с самой лучшей стороны…» Марина? Домоправительницей? То есть домработницей? Прислугой? А как же библиотека имени Пушкина? Нет, это какая-то чепуха. Такого не может быть.
Лера снова пробежала по тексту рекомендательного письма. Пропущенные в первый раз даты сказали ей – Марина работает прислугой в богатом доме уже не первый год.
Но такого просто не может быть! Правда, она не давала никому своего рабочего телефона, объясняла, что начальство не любит посторонних разговоров в рабочее время, но с распространением мобильников это перестало быть проблемой. Марина рассказывала Лере о библиотечных мероприятиях, приносила ей книги, жаловалась на склоки в методическом отделе и смешила анекдотами о гардеробщике по фамилии Кончик! Неужели она лгала?
Быстро и аккуратно Валерия похоронила ожерелье под бумагами, закрыла крышку и уставилась на гвардейцев. Визит к английской королеве уже не радовал. Под ложечкой подсасывало, глаза щипало. Собственная кожа показалась Лере тесной и сухой, ее стянуло, как после ванны.
Волосы, уложенные в парикмахерской, стали жесткими и сальными.
– Это надо проверить, – сказала Лера королевским гвардейцам и спрятала их обратно, в темный ящик.
Удовольствие от сборов в гости было испорчено. Лишившись столь необходимого ей ожерелья, но приобретя совершенно ненужное знание, Лера не смогла сосредоточиться на макияже. В таком душевном состоянии не подведешь стрелок, не накрасишь губ, не уложишь ровно тон. Пришлось ограничиться пудрой, тушью, каплей блеска для губ. Немного духов. Как руки дрожат!
– Куда ты убегала? – спросил Костя из гостиной.
– К Марине. Это была моя соседка и самый лучший друг.
– Была?
– То есть – есть. Хотела одолжить у нее бусы из жемчуга. Они чудесно подошли бы к этому платью. Но не вышло, ее дома нет.
– Можно я куплю тебе бусы?
Лера замерла с косметичкой в руках.
– Это дорогой подарок. Я не уверена, могу ли его принять.
– Мне очень хочется, – как-то по-детски попросил Мрак. – И потом – ты можешь мне его вернуть. Потом. Я его тебе как бы напрокат дам. На этот вечер. – И засмеялся, закатился прямо-таки.
Этот смех сказал Лере о многом, ведь ничего смешного не прозвучало! Смех означал, что Мраку приятно собираться с ней куда-то, приятно, что она одевается в соседней комнате, что он может подарить ей дорогой подарок, а она будет отказываться по всем правилам хорошего тона, но потом, конечно, примет, и наденет, и будет носить с нежностью, согревая перламутровые бусины теплом своего тела…