Даже не знаю, почему, но я потянулся к нему и, зкрыв глаза, прижался губами к его губам.
На секунду мне показалось, что сейчас он шарахнется прочь, или даст мне по роже – так сильно он вздрогнул и напрягся. Но даже если так, в тот момент мне, честно, было похуй. Я не мог и не хотел этому сопротивляться.
Но после секундной паузы Влад внезапно ответил на поцелуй: его язык осторожно скользнул по моим соленым от слез губам. И все мое тело будто прошил насквозь мощный разряд, сбившийся в пульсирующий комок где-то в паху. Такого я не ожидал: в ушах зазвенело, колени задрожали, и я бы, наверное, сполз на пол, но он крепко прижимал меня к себе.
По моим ощущениям так прошло всего несколько секунд, и одновременно как будто целая вечность. Сердце колотилось от страха, ведь нас могли увидеть в любой момент, но я физически не мог себя заставить оторваться от него.
Кто-то завозился у входа в бокс, и Влад рывком отодвинул меня – покрасневшего и запыхавшегося – на пионерскую дистанцию от себя. Какое-то время мы прислушивались, но никто так и не вошел.
Мы молча посмотрели друг на друга, словно заговорщики.
– Ну что, все? – спросил он с улыбкой, пока я пытался отдышаться, и нервно вытирал рукавом уже почти высохшие слезы.
И сам же ответил:
– Все. Пора.
***
Это была квартира, которую Влад снял на неделю на время гонки, чтобы не мотаться из пригорода. Простой интерьер в стиле лофт, никакого освещения, кроме настольной лампы и телика, и от этого было довольно уютно.
Мы расположились на большом угловом диване, сделанном из деревянных поддонов, с пухлыми серыми подушками, набитыми поролоновой крошкой. Я впервые видел его без комбинезона, а он меня – без формы пилота, и это было странное ощущение. В обычных джинсах и мятой домашней футболке он казался мне еще симпатичнее, если такое вообще было возможно. Мы пили пиво, болтали и краем глаза смотрели прошлогодние заезды RDS.
Про инцидент в гараже он ничего не сказал, но мне не хотелось это так оставлять. Наконец я озвучил то, что весь день не давало мне покоя:
– Мне очень стыдно перед тобой, что я разнюнился как баба.
Он удивился.
– Херня это все, Рома. Забей.
– Нет, ты послушай, – упорствовал я. – Не представляю себе, например, чтобы Гоча так истерил.
На экране легендарный Гоча как раз уделывал соперника в Топ-32.
– Он же спокоен всегда, как танк. Против него Масато Кавабата выходит, чемпион мира, на этом своем звездолете в полторы тысячи сил – тут бы самое время охуеть от ужаса. А Гоча просто садится – и едет.
Влад хрюкнул от смеха, но я не унимался:
– А меня перед каждой гонкой трясет, и чем ближе к концу этапа, тем сильнее. И вроде ерунда: ну сколько там этот заезд, 30 секунд? Но на него буквально все силы уходят. И если еще и случается что-то – ну, вот как сегодня, то уже просто заорать хочется. Ты как раз застал такой момент.
Я украдкой посмотрел на него. Кажется, впервые в своей жизни я вот так запросто говорил другому человеку что-то, что меня по-настоящему беспокоило.
Влад улыбался, а в его глазах плясали теплые искорки.
– Знаешь что? Иногда, если тебе хочется заорать, то надо так и сделать.
Он открыл бутылку пива и точным броском отправил крышку в коробку в углу комнаты. Пользуясь случаем, я придвинулся к нему поближе, чтобы чуть-чуть касаться его коленом. Он этого, кажется, не заметил.
– Мне кажется, ты вообще ничего не боишься. Когда я вижу, как ты несешься на полной скорости боком на бетонную стену, в этом дыму, я иногда просто в ужас прихожу. Меня это еще в прошлом сезоне впечатлило: вроде такой пиздюк, а гоняешь, как настоящий монстр. – Влад усмехнулся. – Глупо, наверное. Когда в записи смотришь – это все даже не выглядит таким уж сложным. А вживую каждый раз страшно.
– Я не пиздюк, – в шутку обиделся я. – Мне двадцать три. Будет.
И добавил:
– И на самом деле я боюсь.
Он внимательно смотрел на меня.
– Правда?
– Правда. Иногда даже очень. Бывает, даже из машины сразу не выхожу, потому что ноги дрожат. Только Саше не говори. Он и так все время твердит, что я, конечно, хорош, но эмоционально нестабилен.
Мы засмеялись. Мне было хорошо с ним. Так хорошо, как уже давно – а может и никогда – ни с кем не было.
Я сделал хороший глоток пива и спросил: