— Не бойся, — закричал он. — Они не тронут, я не позволю, я защищу тебя, — проклятие, его итальянский не позволял выразиться яснее, но, может быть, английский акцент успокоит ее.
Его призывы были напрасны. Рыдая, она бежала теперь уже по другой лестнице, спиральной, она вела на верхний этаж, теперь было поздно отступать. Внизу во дворе раздавался топот ног, преследователи настигали, лаяла собака, кто-то кричал по-итальянски. «Теперь я попался, они и на меня набросятся, — подумал он. — Нам обоим грозит опасность; если не удастся заблокировать дверь, мы погибли».
Он бежал вверх за ребенком, она влетела в какую-то комнату в глубине лестничной площадки, он вбежал за ней, захлопнул дверь. На его счастье, на двери был крепкий засов, он задвинул его. Девочка съежилась на полу у открытого окна. Если позвать на помощь, кто-нибудь услышит, прибежит, прежде чем преследователи выбьют дверь.
Комната была пуста, видно, во всем доме никого не было. Мебели не было, только старая кровать со старым матрацем, да куча тряпья в углу.
— Не бойся, — хрипел он, задыхаясь от бега, — все в порядке. — Попытался улыбнуться.
Ребенок поднялся с пола, колпачок свалился с головы. Теперь можно было рассмотреть. Джона охватил ужас, страх сковал язык. Это был вовсе не ребенок — женщина-карлик, плотного сложения, около трех футов ростом, с большой квадратной головой, непропорционально огромной для ее роста. Седые волосы свисали до плеч. Она больше не всхлипывала, а оскалила зубы в зловещей улыбке, раскачивая головой вверх и вниз.
Он услышал топот на площадке лестницы, в дверь бешено стучали, теперь кричал не один, а несколько голосов, собака неистово лаяла.
— Откройте! Полиция!
Создание пошарило в рукаве, вытянуло нож и метнуло в Джона с поразительной силой и ловкостью. Острие вонзилось ему в горло, он повалился на пол, липкая жидкость обагрила руки.
Он снова увидел вапоретто, на палубе стояла Лора, рядом с ней обе сестры, они спешили в Венецию. Не сейчас, не завтра, а через день. Теперь он знал, почему они вместе и куда направляются. Создание что-то бормотало, забившись в угол. Стук в дверь, звуки на лестнице еле различимы…
— О, Господи, — успел подумать он, — какая нелепая смерть…