Опыт третий
- Я приду к тебе, можно? Или бесконечные направленные на ловлю и поедание бродячих животных сны заново заставят проснуться в холодном поту под кроватью с тахикардией?
Однозначно, ответа на этот вопрос Он знать не мог – это проверяется опытным путем. Четыре часа утра, мистические кудряшки дыма двадцатой сигареты овивали непроветриваемую комнату. Никотин! О, сколько в дыме этом для мозга не спящего слилось.
И было место покоя, влажными серыми стенами дополнявшее теплый послегрозовой воздух; и было без единого облачка чистое небо естественного цвета, чья бесконечная даль ниспадала мыслями о бесконечности.
- Не бойся, они не кусаются. Здесь никто и ничто по определению не может причинить тебе зла, - составляли корону облако бабочек над его головой.
Его я заметила не сразу, решив погулять по городу.
- Красивые.
- Это подарок редкого гостя. Он выложил бабочками тетраграмматон – свое непроизносимое имя – и оставил мне. Хочешь мороженое?
- Мое любимое, пломбир в вафельном стаканчике! В жизни не ела вкуснее, - ни на грамм не врала я.
Взяв под руку он показывал город, успокаивающий своей безлюдностью, город для двоих, простирающийся до линии горизонта улицами, проспектами, и остановились мы у ставшего до мелочей знакомым низенького фонтана.
- Хочешь фокус?
- С прыжками по лужам?
- Не-а, лучше.
Старинный граненый стакан разлетелся вдребезги от сильного удара об асфальт с размаха, после чего сродни перемотке видеокассеты вернулся на прежнее место без единой царапины.
- Ты тоже так можешь, девочка. Милая спящая девочка.
- Да ну.
- Посмотри внимательно на стакан, прорисуй в голове его образ вплоть до точного количества граней, заводской маркировки на оборотной стороне дна и прислушайся к самому громкому из голосов внутри головы. Получилось? Теперь со всей силы разбей стакан и произнеси это.
- На точку назад, - произнесла я разбив стакан и видя как он собирается обратно.
- Умничка.
- Можно, я разолью стакан?
- Сейчас моя очередь разливать.
Его низкий голос прервал металлический, скрежетащий по ушам звук, звук оставляющей за собой черный шлейф грузной тени. Я разозлилась на тень, прервавшую наше уеденение тень – и она тотчас заледенела.
- Олег, что это?
- Хах! Ты взглядом заморозила Смотрителя.
- Смотрителя?
- Да, ты же помыслила материализовать меня, не отходить от меня ни шаг, иначе они не являются.
- Забавно, ты видишь все происходящее у меня в голове.
- Не грусти ты так. Придет время и…
- Как все сложно.
- Сложно, но не невозможно. Будешь еще мороженое?
- А ты?
- Оно только для тебя, - разливал на асфальте лужу он.
- Извини.
- Ты правда хочешь меня накормить? Правда?
- Правда-правда, - прыгала по луже я.
На сей раз смесь травы и клевера поляны оттеняла огромное дерево, оттеняла и занавешенное белой тканью зеркало.
- Почему ты так странно улыбаешься?
- Других приходилось уговаривать, строить целые лабиринты путешествий, а ты по собственной воле накормить желаешь. Это и смешит.
- Накормлю, только не говори загадками.
- Ты не знаешь о чем просишь.
- Конечно не знаю, ты же не рассказываешь.
- Пообещай никогда не смотреть в зеркала, - нежно перебирал мои волосы Он.
- Но…
- А то, что смертельно опасно. Ты принеси образ места – я покажу. Это должно быть либо место скопления людей в трансе и с одержимостью, либо квартира с домашними кошками или аквариумными рыбками. Уверен, ты к путешествиям без движения готова, уснешь без проблем, так что мы туда отправимся. После ты спросишь у хозяев, вели ли их рыбки себя странно. Это и послужить пониманием сути зеркал. Ты бы знала как их тяжело разбивать и занавешивать.
- Тяжелее не заглянуть в них хотя бы одним глазком.
- Я же говорил, тебе не понравится увиденное. Смотри вот, какая трава у нас под ногами. Для тебя выращивал.
- Красиво, - обняла я, положив голову на плечо.
Так бы и стоять, вечно стоять обнявшись посреди летней поляны, посреди нашего мира.
- Очень вкусно, - прошептал на ухо он. – Теперь я сыт.
- Странный у тебя юмор.
- Отнюдь. Это тебе.
Он протянул сидящую на ладони бабочку, послушно перелетевшую ко мне.
Проснувшись лишь я осознала весь смысл его слов, смысл что значит покормить. Сил не было даже пошевелиться, ватное тело не слушалась, моя комната к четырем часам дня проветрилась, а на люстре сидела бабочка, белая бабочка.
Опыт четвертый
- Что, извините?
- Как мама?
- Эээ, чья? – спросила я, пытаясь понять что делаю во дворе.
Я не помнила ни как оделась, ни как закрыла дверь за собой, ни как вышла на улицу. Каждое слово сквозь внутренний туман давалось с трудом; туман был настолько густым что я ели-ели узнала соседку – пожилую женщину в пальто.
- Твоя мама. Ты в порядке? Что-то лицо бледное, взгляд отсутствующий, да и смотри как на улице холодно, а ты вон в одной майке. Простынешь!
- Ааа, моя… Она в норме.
- Привет ей передавай и оденься теплее.
- Хорошо. Да я тут… Ну… За сигаретами иду.
- Ну, понятно.
Сознание отказывалось возвращаться, тело было ватным, руки не слушались, еще надо было прятаться от них – от посторонних глаз на улице. Хоть и родители находились за 600 километров отсюда, все равно нашлись бы информаторы. Одна затяжка на ходу, другая..
«Как я все-таки вышла из дома? Когда? Зачем? Почему не накинула хотя бы ветровку на плечи», - крутились одни и те же мысли по дороге домой.
«Тааак, дверь я заперла на ключ – это уже хорошо»
Картина в моей пустой квартире слегка ошарашила: на кухне, в комнате родителей и в моей – повсюду был включен свет, работало радио, вода лилась из кранов, был включен родительский компьютер:
- Диметрочка, я голоден. Ложись спать поскорей. – Гласила надпись блокнота на мониторе.
Быстро все выключив, нервно выкурив сигарету я легла под одеяло, мысли, одни и те же мысли не давали покоя.
- Здорово ты про сигареты придумала!
- Смеешься? У меня от страха коленки дрожали. Я стояла и не знала что делать.
- А разве ты ничего не помнишь?
- Не помню что?
- Иди ко мне, тебя же всю трясет.
- Олег…
- Тс-с-с, успокойся. – обнял он, сомкнув руки на талии. – Моя хорошая, тихо, тихо.
- Ведь это было море?
- Стань ровно, расслабь тело.
- Так?
- Да. – Он расположил руки так, что теплые мизинцы плотно прилегали к моим вискам, большие пальцы ко лбу, а его указательные пальцы я почувствовала словно всем черепом.
Это напоминало брызги, сквозь их поток я видела картину со стороны, видела себя идущей по теплой поверхности моря – идущей по воде.
- А потом ты остановилась и спросила куда ведет море. Прости, я так часто делал раньше, ты не должна была ничего запомнить.