Не в силах наблюдать дальше я закрыла глаза, закрыла уши от душераздирающей смеси нечеловеческого крика с металлическим скрежетом. И все стихло, окутывающие волны теплого воздуха вселяли в меня спокойствие, а Его голос – уверенность.
– Извини, не стоило этого делать при тебе. Просто… Каждый раб без должного хронического наказания начинает мнить себя хозяином.
– Ни чего, не извиняйся. – О, каким же было восхитительным – прижаться к его сильному, внушающему защиту и уверенность телу.
– Теперь целая неделя Голода… – шли мы по узким и уютным от абсолютной безжизненности улицам.
– О! Посмотри, морская пена обрамляет залив…
– Красиво, Ди. Я раньше не бывал здесь.
– Хм, – боялась показаться глупой я. – А мне казалось, ты тут уже каждую песчинку знаешь.
– Ты так ничего и не поняла?!
– Не поняла что?
– Эти пустые дома, улицы, моря, океаны, деревья, тропинки, бриз, пена, небо, стены, голос, чувственное удовольствие – все это тюрьма, бесконечная тюрьма, без конца и края, обойти которую и миллиардов лет не хватит и я в ней узник.
– Тюрьма? – ошарашено переспросила я остановившись. – Но отсюда уходить.. То есть просыпаться не хочется. Здесь прекрасно.
– Знаешь, какое у меня единственное сходство с людьми? Вы – люди – живете в тюрьме реальности: одним это нравится, другим нет, но никто из вас толком не может выйти наружу, выломать дверь. Когда я попросил Его о теле, о своем собственном смертном физическом и обязательно мужском теле, находясь в котором я бы играл в песочнице будучи маленьким мальчиком , пережил бы радость младенчества, детства, взросления и увядания. Я бы рассматривал в зеркало стареющее тело, с годами появляющиеся морщины, седые волосы и в конце концов прочувствовал бы всю прелесть умирания: как замедляется ритм моего сердца, как в сосудах падает тонус, а после под звуки похоронного оркестра волочащая нагруженную моим открытым гробом телегу лошадь остановилась бы возле свежевырытой могилы – долгожданного пиршества для обитающих в ее недрах колоний червей, только и ждущих гниения досок моего гроба чтобы оставить всего лишь кости хранящие мой генетический код, мой собственный генетический код. Отец лишь посмеялся моему желанию обрести смертное тело и в знак ложности просветления заточил сюда. Лишь некоторые спящие в качестве Проводников в материальный мир изредка могут меня ненадолго отсюда вытащить…
Погружение в бассейн
«Транс и Одержимость – диагноз F44.3 по МКБ-10.
Расстройства, при которых имеется временная потеря как чувства личностной идентичности, так и полного осознавания окружающего. В некоторых случаях отдельные поступки управляются другой личностью, духом, божеством или «силой». Внимание и осознавание могут ограничиваться или фокусироваться на одном-двух аспектах из непосредственного окружения и часто наблюдается ограниченный, но повторяющийся набор движений, лоз и высказываний. Сюда должны включаться только те трансы, которые являются непроизвольными или нежелательными и затрудняют повседневную деятельность за счет того, что возникают или сохраняются и вне рамок религиозных или других культурально приемлемых ситуаций», - пронеслось в голове Диметры быстрее приближающейся воды, чья синяя рябь еще до контакта обволакивала какой-то странной и необъяснимой энергетикой, ассоциативно таинственным туманом ментального притяжения.
– Плохо выглядишь, Ди, – критически осмотрев с ног до головы Олег медленно плыл по густому воздуху плохо освещенной шахты лифта вверх.
– Да, бывало, и лучше.
– Это все от того, что ты так долго ко мне не заходила. Я же говорил, ты можешь приходить, когда захочешь, сюда или в любую другую точку не зависимо от пространственно-временных стереотипов.
– А куда ведет шахта? – лампочки, отражавшиеся в ее глазах, казалось, были единственными объектами материального мира если учесть факт того, что собственно лифта в шахте нет и никогда не было.
– В вечность, устроился поудобнее в воздухе он.
– Интересно, что из себя представляет вечность…
– Нечто приятно и никогда не заканчивающееся. Вечность, вечная жизнь как синоним бессмертия через бесконечно приятное повторение одного и того же дня, наиболее запомнившегося и имеющего наибольшую ценность по отношению к прожитому.
– А если тот значимый день находится не в текущей, а в одной из прошлых жизней, то как я могу его повторить прямо здесь?
– Все жизни взаимосвязаны и нет разницы в какой из них находишься.
Тем не менее в шахте было несколько странно переживать себя и отсутствующим лифтом, и пассажиром, и диспетчером по ту сторону динамика.
– Мне еще никогда не было тепло как здесь.
– Хм, надо было почаще заходить.
– Одна из моих клиенток просто спрашивает об этом практически на каждой консультации.
– А приходите вдвоем, шахта очень длинная, порой, кажется, она никогда не закончится.
– Но мне комфортнее с тобой вдвоем.
– Признаться, и мне тоже.
Открыв глаза под водой Диметра еще долго не могла забыть слов Олега о вечности и ее роли по отношению к мимолетности текущей жизни.
Загадка океана
Окончание ночного кошмара, содержание которого не запомнилось Диметре, по пробуждении без десяти пять утра оставило не приятную сухость во рту, непреодолимое чувство жажды заставившее ее устало и медленно стащить с кровати свое сонное тело. Раннее утренний холод подобно змеям овивал ее тело, ведь Ди всегда ложилась спать обнаженной поскольку это обостряло чувства, приводило к осознанию сновидений и трансформации их в пророческие, к развитию скрытых возможностей личности, к тому что Кант называл трансцедентальным единством апперцепции. В период бодрствования (эмпирической апперцепции, эмпирического самосознания) шоры субъективно воспринимаемой действительности (субъективной реальности) не позволяют должным образом очистить разум и только первоначальная апперцепция (чистое самосознание, сон, расширенное состояние сознание) позволяет воспринимать действительность объективно, раскрыть глаза навстречу объективной реальности.
Чувство жажды привело Диметру на кухню. Бросив взгляд на рассветное небо, слегка раскрасившее огромное окно, она, достаточно пробудившись к тому времени, наполнила стакан водой и как только взяла его в руку силы покинули ее, пальцы стали ватными как у тряпичной куклы и тот час же она их разжала. Стакан как будто в замедленной видеосъемке слоу-мо начал падать на холодный молочно-белый кафель. При падении брызги воды смешались с мелкими звенящими осколками и самым странным в ту ночь было полное отсутствие каких-либо посторонних звуков и запахов. Это было похоже на авиацию, когда истребитель преодолевает сверхзвуковой барьер, при котором звук его двигатель становится слышно после значительного удаления самого летательного аппарата, что странным образом произошло и со звуком бьющегося стакана.