Ваш озабоченный друг
Шарлотта.
Лукас был удивлен тем, с какой быстротой Амелия уговорила свою компаньонку отправиться на прогулку. Дамы переоделись, и менее чем через час они уже были на пути к докам его величества короля Георга III в Дептфорде.
– То, что мы собираемся осмотреть, называется шебекой, не правда ли? – спросила Амелия, обращаясь со своего места рядом с миссис Харрис к Уинтеру, который расположился на противоположном сиденье.
– Откуда вы это знаете? – откровенно удивился он.
– Английская шебека стояла одно время на якоре в Торки. Я слышала, что позже ее потопили французы.
– Да, это была «Стрела». Морское ведомство потому и хочет приспособить захваченный пиратский корабль для своих нужд. Шебеки – удобные, легко управляемые парусные корабли.
– Как же ее захватили?
– Эскадра, которая возвращалась домой, овладела ею у берегов Испании.
Миссис Харрис прижала к горлу руку в перчатке.
– На шебеке были пленные? – спросила она.
– Нет, пираты только вышли в море.
– Слава Богу, – тихо произнесла Амелия.
– Да. Берберские пираты не слишком церемонятся с пленными.
Они замолчали. Карета свернула с Септ-Джеймс-сквер. Лукас хотел бы задать Амелии еще несколько вопросов о ее мачехе, но опасался миссис Харрис. Если легкомысленная Амелия и не заметила бы, что он ее расспрашивает с определенной целью, то миссис Харрис непременно обратила бы на это внимание.
Немного погодя в карету просочилась вонь с Темзы – они подъехали к Вестминстерскому мосту. Амелия прильнула к окну кареты и, судя по оживленному выражению ее лица, жадно впитывала впечатления.
Уинтер выглянул в окно и увидел лес мачт на реке, забитой до отказа разнообразными плавучими средствами. Там шла борьба за овладение пространством. Баржи с трудом прокладывали себе путь среди многочисленных лодок, торговые суда продвигались уверенно, их высоко поднятые в воздух носы показались Уинтеру похожими на пренебрежительно задранные вверх носики изысканных английских леди. Гребные плоскодонки уворачивались от громоздких паромов, которые осмеливались пересекать дорогу массивным фрегатам, а рулевые последних осыпали бранью всех подряд – и гребцов, и матросов.
Отвернувшись от окна, Лукас обратил внимание на то, что миссис Харрис сидит как-то уж очень прямо, уперев в колени руки, ее крепко сжатые кулаки напоминали пушечные ядра.
– С вами все хорошо, мэм?
– Все прекрасно, – отвечала та, слабо улыбнувшись. – Просто замечательно.
Черта с два ей прекрасно! Однако Лукас не стал продолжать разговор, тем более что Амелия прямо-таки наслаждалась увиденным.
– Как много кораблей! – выдохнула она. – Только подумать, только представить себе, где они побывали и в какие экзотические места поплывут снова!
Уинтер не слишком задумывался о подобных вещах, повидав за свою жизнь множество гаваней.
– Разве вам не приходилось бывать в припортовой зоне? – спросил он.
– Нет. Никто из моих знакомых не уплывал в заморские края. Разумеется, я видела доки там, где мы жили, и еще в Плимуте, но это совсем не то, что здесь.
– Вы имеете в виду чудовищный шум и невыносимый запах человеческого отребья?
Река уже осталась позади, и теперь Уинтер созерцал разливающийся по улицам поток не тронутых цивилизацией мужских особей, в который кое-где были вкраплены особи женские – сильно нарумяненные уличные девки.
Амелия искоса взглянула на Лукаса:
– Я вижу здесь чрезвычайно привлекательное собрание колоритнейших созданий, которые в жестокой борьбе добывают себе средства к существованию.
– Это вы их так называете. А я их называю матросами, лодочниками и водяными крысами самой худшей породы.
– Неужели у вас в душе нет ни капли романтики и тяги к приключению?
Миссис Харрис, которая, видимо, уже пришла в себя после того, как они миновали реку, спрятала улыбку.
– Если вы вот это именуете романтикой и приключением, то нет, – отрезал Уинтер. – Корабли существуют для того, чтобы перевозить людей куда им надо, и это все.
– Странное суждение для человека, который проводит жизнь на воде, – возразила Амелия.
– Именно потому, что я веду такую жизнь, я и оцениваю ее трезво, не вижу в ней романтики и не считаю приключением.
– Совершенно с этим согласна, – включилась в разговор миссис Харрис. – Но вы не переубедите Амелию. Первое, о чем она спросила, когда мачеха привезла ее в мою школу, – это будем ли мы совершать поездки в интересные места.
Так ее привезла в школу мачеха? Может, он хотя бы от миссис Харрис узнает что-нибудь полезное?
– Когда же это было? В каком возрасте английских девушек отдают в школу?
– Видите ли, в случае с Амелией...
– Само собой разумеется, до того, как я начала выезжать в свет. – Амелия захлопала ресницами. – Могли бы и сами догадаться, глупец.
Лукас насупился. Эта женщина переменчива, словно актриса. В ней как будто сосуществуют два разных человека. Он промолчал. «Да. В точности так».
– Вы не представляете, насколько сложным может быть дебют девушки, – затараторила она. – Вы должны ходить особым образом... и стоять тоже. Да что там, я просто не могу перечислить все эти правила.
– Но вы их отлично усвоили, – заметила миссис Харрис, подняв, по своему обыкновению, одну бровь.
Амелия, словно записная кокетка, намотала на палец ленточку от капора.
– Девушка обязана выучить все это, если она хочет получать удовольствие от светской жизни.
– Уверен, что так оно и есть, – пробурчал Уинтер. Чем больше он узнавал Амелию, тем меньше нравилась ему ее кокетливая ипостась. То она ведет речь о шебеках и высказывает при этом разумные суждения, которые мужчина определенно мог бы принять к сведению, то через несколько минут, вперив в него пустой взгляд, начинает нести всякую чушь. Одно с другим несовместимо.
Тем более это странно, что компаньонка явно удивлена игрой Амелии в легкомыслие. Леди, видно, намеренно выбрала для себя такую роль. Но зачем?
Это дало ему повод для размышлений на весь остаток пути, в то время как Амелия болтала не умолкая о танцах, о языке вееров и другой тарабарщине.
Вскоре они уже подъезжали к докам в Дептфорде. Пытаясь вернуть к действительности «Амелию разумную», Уин-тер выглянул из окна и обратил ее внимание на фрегат под испанским флагом. Матросы скатывали по сходням бочки на пристань.
– Они, как видно, только начали разгружать этот видавший виды корабль. Судя по его низкой осадке в воде, трюмы полным-полнехоньки.
Амелия посмотрела в туже сторону, что и Лукас.
– А как вы думаете, что они привезли?
– Понятия не имею, – ответил он и намеренно добавил очевидно глупое предположение: – Быть может, хлопок.
– Кто же станет возить хлопок из Испании? – Амелия рассмеялась. – Да еще в бочках! Это скорее всего вино или, может быть, маслины.
– А почему вы решили, что корабль испанский?
– Но ведь на нем развевается... – Амелия спохватилась и состроила наивную мину. – На нем развевается флаг, который я приняла за испанский. Он такой яркий и многоцветный, наверное, испанский. Или французский, и тогда он привез шелка.
– Возможно, – произнес он безразличным тоном, подумав при этом, что Амелия, чего доброго, и вправду глуповата.
Карета остановилась.
– Вот мы и приехали, – сказал Лукас, выскочил из экипажа и помог спуститься сначала миссис Харрис, а потом Амелии, обхватив ладонями ее тоненькую талию.
Пульс Лукаса участился, когда на него повеяло от девушки ароматом жимолости. Амелия посмотрела на него блестящими глазами, щеки ее разрумянились. Он поставил ее на пыльную мостовую, стараясь поскорее справиться с внезапно вспыхнувшим порывом желания. Проклятие, как же она хороша! При иных обстоятельствах он был бы готов поухаживать за ней всерьез.
Лукас усмехнулся. Да уж, только ему и не хватало, что ухаживать за английской леди, единственное удовольствие которой, возможно, заключается в том, чтобы расточать полученное состояние. К тому же, как он вполне уверен, краденое.