— Руками он прикрывал лицо…
— Покажите, как вы наносили удары…
Каратист показывает. Нехотя, медленной, вялой рукой.
— Ногами тоже били?
— Да. Но мы сняли обувь…
— Абай тоже?
— Все, кроме Абая. Он не снял ни пальто, ни перчаток. Ходил, засунув руки в карма-ны.
— Он тоже наносил удары ногой?
— Да. Талгат уже лежал неподвижно… И вдруг… — Теперь он словно отрывает каждое слово от сердца. — Абай разбежался и ударил… Как по мячу. И тут все поняли. Это убий-ство. Хозяева бросились из комнаты…
Те же вопросы Норкунас задал перед тем и организатору преступления во вновь отстроенном, как мне показалось, следственном изоляторе УКГБ по Литовской ССР, где в то время находился Абай.
Красивый, с приятным несколько высокомерным спокойным лицом азиат кутался в куртку — в тот день с утра помыл голову, боялся простудиться. Волубаев отвечал уклон-чиво — «забыл», «не знаю»… Закон бессилен против уловок этого типа. Отвергнуть их в состоянии, пожалуй, мог бы только суд присяжных…
— Но вы наносили удары Нигматулину? — Спрашивает Норкунас.
Но Абая так просто не возьмешь. Гуру не испытывает ни стыда, ни раскаяния.
— Не помню. Я уже сказал.
— А кто находился рядом с вами?
— Не заметил.
— Может, Мирза?
— Не знаю. Я плохо чувствовал себя весь вечер и ночью тоже. Принимал таблетки… — Абай косится на окно, оттуда беспрестанно доносятся гудки машин-совсем близко оживленный перекресток. — Ничего не могу сказать…
Остальные обвиняемые откровеннее своего гуру.
Важняк допрашивает их в старой неблагоустроенной тюрьме «Лукишкес», построен-ной еще при русских царях.
Наполненный стуком, громкими криками арестантов, лязганьем металла следст-венный изолятор производит гнетущее впечатление на посетителей, что же должны чувствовать в нем подследственные…
Я сужу по Мирзе. Маленький запуганный человечек…. Уголовники быстро просекли, что их сокамерник — обычный сельский дурачок, необладающий никакими исключитель-ными способностями. В камере над ним постоянно и довольно зло подшучивают.
Следователю Мирза рассказывает обо всем, как на духу, простодушно и охотно:
— Молиться я не умею, поэтому на кладбище только делал вид, что бормочу молитвы. Научился нескольким арабским словам, которые повторял для людей. Когда Абай прие-хал на Султан Уас Баба, с ним было еще несколько человек. Он поговорил со мной на нашем языке, остальные ничего не понимали. Абай задал два-три вопроса из Корана и убедился в том, что я ничего не знаю. Он — умный человек, грамотный. Я признался, что бродяга, обманываю людей…
Норкунас уточняет:
— Таким образом перед первой поездкой в Москву Абай уже знал, что вы не экстра-сенс?
— Знал.
— И Талгат Нигматулин?
— Нет, он не знал. Он до конца думал, что мы необыкновненные люди…
— Даже, когда его убивали?
— Да… — Он умолкает.
Суд
Верховный Суд Литовской ССР, рассматривавший дело Абая Волубаева, Мирзы Ку-рбатбаева, Владимира Вострецова и других, проходил в обстановке обструкций, кото-рые время от времени устраивали истеричные литовские и русские поклонницы Абая. В зале суда звучали такие слова, как буддизм, телекинез, неисследованные биологиче-ские и психические возможности человека… Но судьи не дали вовлечь себя в фило-софские споры и осудили исполнителей преступления, совершенного с особой жесто-костью — длительностью и причинением тяжких мучений-как обычных уголовников.
За «убийство с целью мести за отказ Т. Нигматулина от участия в избиении Вален-таса путем нанесения ему не менее 119 ударов кулаками и ногами в голову, в грудь… с последующими переломами 4 ребер правой стороны груди и костей носа с кровоизлия — нием под мягкую оболочку мозга…». Абай был приговорен к 15 годам колонии усиленного режима с отбыванием первых 10 лет в тюрьме, Мирза — к 12, Вострецов осужден на 13 лет… К разным срокам наказания были приговорены остальные.
Суд вынес частное определение в отношении членов Союза писателей СССР Вален-тина Сидорова и Анатолия Софронова, по существу, создавших преступникам имедж ученых и оказывавших содействие в популяризации явлений, непроверенных наукой.
Остался все же вопрос, на который не ответил Верховный суд и который задает себя каждый, знакомящийся с обстоятельствами убийства актера.
Почему выдающийся спортсмен, чемпион по карате, который мог легко справить-ся со своими физически маломощными противниками, не оказал ни малейшего сопро-тивления? Ведь ни на одном из убийц не было обнаружено даже царапины…