Она знала, что его кисти, загрубевшие от физического труда, могли быть и очень мягкими... действительно, это было как волшебство, ведь она отлично помнила свои ощущения, когда он гладил ее волосы или проводил пальцами по губам, как обнимал ее...
Нет, мысли опять устремились куда-то в сторону. Сосредоточившись на пустом листе бумаге, Виктория обмакнула перо в чернила и стала вспоминать содержание письма. Сначала было приветствие: «Моему очень хорошему другу Натану...» И она принялась за работу, иногда приостанавливаясь и вспоминая.
Натан стал писать к ее отцу. Он поднял голову, размышляя над текстом, но все мысли тут же вылетели, как только он посмотрел на Викторию, закрывшую глаза, нахмурившуюся. Она прикусила нижнюю губу, думая над запиской, и Натан, увидев это, вспомнил свои ощущения, когда целовал ее. Ему захотелось убрать этот стол...
Дотянуться до ее рук ему было несложно, но он сделал над собой огромное усилие и остался на месте.
Разве его когда-нибудь привлекали женские руки? Нет, разумеется. Но эти... да, это были руки избалованной аристократки, но бледноватая кожа и тонкие пальчики очаровали его. Почему? Причина была проста: неповторимые, неподражаемые объятия, такие мягкие прикосновения, что дух захватывало. И конечно, запах роз... и то нетерпение, с каким эти руки скользили меж прядей его волос, когда она попросила о втором поцелуе...
Виктория писала, а Натан не сводил с нее глаз. Изящные движения, легкое скольжение пера по бумаге... Заметив тонкий шрам у нее на запястье, он неуверенно дотронулся до него пальцем. Она подняла голову и, чуть покраснев, посмотрела на него. Она походила на нежный цветок, а он готов был вечно любоваться ею.
Натан опять потрогал ее шрам.
– Что это у вас?
Виктория взглянула на свое запястье, куда указывал его палец, такой темный и загорелый по сравнению с ее бледными руками. Натан еле сдерживал себя, чтобы усидеть на месте.
– Порезалась, – буркнула она.
– Как? Когда? – продолжал он расспросы, гладя ее руку.
– Мне было двенадцать лет, – начала она, запинаясь, – я копалась в грязи и наткнулась на острый камень, о который и поранилась.
– Копались в грязи? Вам нравится садоводство?
– Да, но в тот момент я занималась другим.
– Что же вы делали? Клад хотели отыскать?
– Нет, я делала пирог.
Натан перестал рассматривать ее руку и посмотрел ей в глаза.
– Пирог? Из грязи?
– Ну да.
– Простите, я вас правильно понял? Вы действительно делали пирог из...
– Да, и не из яблок с медом, а именно из грязи!
– А что дочь графа может знать о такой кулинарии?
Виктория вздернула подбородок и ответила:
– Довольно много – я их часто делала. Земля в нижних садах Уэксхолл-Мэнора была более подходящая, чем в верхних. Но почва у пруда была лучше всего.
Натан покачал головой.
– Я никак не могу представить вас играющей в грязи, пачкающейся... Как вам это удавалось?
Помедлив, Виктория сказала:
– Мне очень нравились пироги, которые готовил наш повар, и я хотела научиться их печь. Но мама запретила мне бывать на кухне, поэтому мне пришлось все делать понарошку.
– Вам не разрешали ходить на кухню, но копаться в грязи можно было? Как это?
– Не совсем так. Мама ничего не знала, иначе была бы потрясена. Но в день, когда я порезалась, тайна открылась, и, после того как руку перебинтовали, я выслушала длинную лекцию о том, как подобает вести себя юным леди. Естественно, мне дали понять, что пирогов из грязи им делать не надлежит.
– И что, вы больше ни одного не приготовили?
Она с иронией взглянула на него.
– Хм, не думаю, что мне стоит отвечать на ваш вопрос.
– Почему же?
– Боюсь, это будет оскорблением. Кроме того, не хотелось бы разубеждать вас в том, что я – избалованная дочь графа, которая ни за что не станет пачкать руки в грязи.
– Знаете, после всего, что я навидался при своей профессии, меня уже ничто не оскорбит. А так как вы уже нашли кучу неточностей в моих суждениях о вас, то почему бы не добавить еще одну?
– Ну, как знаете. Да, пирогов я сделала еще очень много. Мама ничего не узнала, а то время, когда я изображала лучшего повара в Англии, оказалось незабываемым.
– А вам удалось все-таки научиться готовить настоящий пирог?
– Нет. – Виктория улыбнулась. – Это осталось детской мечтой.
Он молча смотрел на нее несколько секунд, затем сказал:
– Так интересно узнавать о вас что-то новое, Виктория. Ваша страсть к пирогам из грязи удивила и растрогала меня.
Он хотел употребить другие слова – «очаровала», «поразила», но сдержался.
– Да вы тоже интересная личность, – сказала Виктория. – А вы играли в пироги?
– Э... нет. Конечно, я пачкался при первой же возможности, но так как рос у моря, вместо пирогов у меня были песчаные замки.
Ее глаза загорелись.
– Настоящий замок из песка? Там принцессы живут?
– Нет, конечно! Это была крепость для бесстрашных воинов, готовящихся к атаке. – Он посмотрел в потолок и фыркнул. – Принцессы, ха. Скажете тоже.
– Если бы у меня была возможность построить песчаный замок, – сказала Виктория мечтательно, – он был бы как раз для принцессы.
Он усмехнулся.
– Неудивительно, ведь вы как маленькая девочка.
– Боюсь, тут я бессильна. Если вы еще не заметили, но я действительно... женского пола! – Она покачала головой. – Просто поразительно, кто берет в шпионы таких ненаблюдательных!
Натан опустил голову и обнаружил, что все еще гладит ее шрам. Ему захотелось сейчас же поднести ее руку к губам и поцеловать. Его сердце трепетало.
Черт возьми, ее половую принадлежность он отметил еще три года назад, при первой их встрече! Только теперь она уже была не девочка и не девушка, а женщина, красивая и желанная. И он ощущал это каждой частичкой своего тела.
Она откашлялась и, убрав руку, опять взялась за перо.
– Вы, кажется, хотели, чтобы я что-то написала, доктор Оливер, а сами отвлекаете меня. Я лучше вернусь к работе.
И она снова склонилась над бумагой.
Он отвлекал? Это она не давала ему покоя!
– Натан, – поправил он с раздражением.
– Простите, что? – переспросила она, не поднимая головы.
– Вы назвали меня доктором Оливером. Лучше просто Натан.
Она кивнула.
– Хорошо. Можно, я все-таки вернусь к заданию, которое вы мне дали?
– Да, конечно, – ответил он, начиная злиться.
Оба углубились в работу, а Натан старался не замечать, что Виктория вот она, близко, совсем рядом.
Глава 11
У большинства мужчин пристрастие к картам, и современная женщина может извлечь из этого пользу, делая ставки, но не деньгами. Более соблазнительный приз – поцелуй. Во-первых, выигрывают оба, а во-вторых, он вполне может повлечь за собой и другие интересные награды.
«Дамский путеводитель к счастью и душевному комфорту»
Чарлза Брайтмора
Перечитав письмо, чтобы еще раз убедиться в соответствии его оригиналу, Виктория отложила перо и подняла голову. Натан не отрывал от нее взгляда.
– Я закончила, – сказала она с дрожью в голосе и придвинула лист к Натану.
Он повернул бумагу к себе.
– Вы уверены в его точности? – спросил он, изучая послание.
– Абсолютно. Вчера вечером я множество раз перечитала письмо отца, каждое предложение, очень внимательно. Текст был витиеватым и необычным, поэтому я все запомнила. Не знай, что это написано отцом, никогда бы не поверила. Я часто помогала ему с письмами, но ничего подобного не видела. – Виктория нахмурилась.– И содержание такое странное! Отца никогда не интересовало искусство, а тут он только об этом и пишет. Если дадите мне еще один лист, постараюсь по памяти нарисовать, что он изобразил под письмом.
Натан насторожился.
– Что вы сказали?
– Там был какой-то рисунок. Видимо, набросок картины, о которой он писал.
– Почему вы раньше не сказали?
– Но вы не спрашивали.
Недовольно ворча, Натан выдвинул ящик стола, затем положил перед ней чистый лист.