– Боже мой, ваша светлость, что случилось? – всплеснула руками служанка Шарлотты, Молли.
– Ничего не случилось, – невозмутимо ответила леди Литби. – Оставь нас ненадолго вдвоем, милая. Мы позвоним в колокольчик, когда ты нам понадобишься.
– Но барышня вся в грязи…
– Не важно, – сказала Шарлотта. – Тебе вовсе не обязательно стирать и чистить мою одежду. Можешь скормить ее… – Она осеклась. Да что с ней такое творится! Пожалуй, ей следует попридержать язык.
Ручей, отделявший Бичвуд от имения Шарлотты, находился примерно в двух милях от Литби-Холла, и во время прогулок она преодолевала это расстояние от двух до четырех раз за день, поскольку прогулки хорошо успокаивали нервы. Бывали дни, когда ей приходилось прилагать гораздо больше усилий, чем обычно, чтобы успокоиться и преодолеть душевный разлад.
Сейчас она тоже была охвачена смятением, и Молли, внимательно оглядев ее, укоризненно покачала головой.
– Не сейчас, Молли, – твердо сказала леди Литби. – Ступай и не забудь закрыть дверь.
Продолжая качать головой, служанка вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.
– Ну, что с тобой, дорогая? – ласково спросила Лиззи.
– Ничего особенного, – ответила Шарлотта. – Я просто прогуливалась и случайно забрела на территорию соседнего владения, в Бичвуд. Там я встретилась с его новым обитателем.
– Ты имеешь в виду мистера Карсингтона? Мне все уши о нем прожужжали. Говорят, он только вчера приехал. – Лиззи окинула Шарлотту внимательным взглядом. – Ты столкнулась с ним до или после того, как упала в загон для свиней?
Шарлотта в детстве и в самом деле часто падала, подскользнувшись в загоне для свиней; так почему бы не воспользоваться удобным поводом и не солгать. Таким образом она могла бы избежать нежелательных расспросов. Загвоздка заключалась лишь в том, что мачеху невозможно было обмануть; она видела Шарлотту насквозь и всегда безошибочно определяла, когда падчерица говорит неправду.
– Он лежал в высокой траве, – сказала Шарлотта, – и сначала я его не заметила. Когда он поднял голову, я чуть на него не наступила, от неожиданности испугалась, споткнулась обо что-то и… упала.
Шарлотта посчитала неуместным подробно описывать, что случилось в отрезок времени между тем моментом, когда она споткнулась, и тем, когда она упала в грязь.
На протяжении десяти лет ее физический контакт с мужчинами не заходил дальше рукопожатий или ограничивался тем, что партнер по танцам держал ее за талию, кружа в вальсе. Обычно мужчины, которые к ней прикасались, были в перчатках, но на соседе перчаток не было, и она до сих пор чувствовала его сильные руки, их тепло, а еще испытывала странное, будоражащее душу чувство, похожее на смутное томление.
Впрочем, то, что с ней приключилось, было довольно просто объяснить: к тому моменту, когда Шарлотта наткнулась на мистера Карсингтона, она уже была до предела взвинчена и раздосадована, так что сосед застал ее врасплох, когда она пребывала в состоянии, близком к панике. Из-за волнения она на время утратила способность рассуждать здраво и не смогла понять простую вещь: этот человек просто опасался, что она свалится в декоративный пруд, превратившийся в болото.
Паника же ее была вызвана бредовой идеей отца выдать дочь замуж, тогда как Шарлотта боялась начинать брак с позора. Она не хотела из-за своего греха, совершенного в юности, разрушать счастье всех, кто ее любил: не только счастье отца, но и счастье, душевный покой Лиззи, которая из добрых побуждений, ради спасения Шарлотты, обманула своего супруга в самом начале замужества.
Неудивительно, что она повела себя как испуганный маленький зверек, пойманный в ловушку.
Под завораживающим взглядом золотистых глаз Карсингтона, при звуке его волнующего голоса, от которого по спине у нее побежали мурашки, она совсем потеряла разум. На мгновение ей даже показалось, как будто бог Аполлон сошел с небес и заговорил с ней.
– Что ж, понятно.
Услышав голос Лиззи, Шарлотта очнулась от мечтаний и тут же вспомнила, что мачеха имела опасную привычку видеть и понимать больше, чем ей этого хотелось. Темноволосая, небольшого роста, Лиззи внешне являлась полной противоположностью покойной матери Шарлотты и совсем не походила на классическую английскую розу, но все ценили ее за доброту души и за живость нрава. Лиззи была жизнерадостной, смешливой и не боялась подтрунивать над собой, а когда она смеялась – искренне и заразительно, – ее глаза зажигались огнем, а веселье передавалось окружающим.
В тот момент, когда лорд Литби познакомился с Элизабет Бентли, он еще не думал искать замену своей покойной супруге; которую нежно любил. Более того, в то время ему не верилось, что однажды кто-то сможет занять ее место. Однако он чувствовал себя слишком одиноким, и судьба улыбнулась ему, послав Лиззи, которая вскоре стала его женой.
Шарлотта отлично понимала, что если бы десять лет назад она не нашла поддержку и сочувствие у своей мачехи, репутация любимой дочери лорда Литби была бы запятнана, а семья – опозорена. Но на этот раз ей не хотелось, чтобы мачеха проникла в сокровенные тайны ее души и догадалась о том, в каком смятении она пребывает.
– Несомненно, ты предполагала, что укромные уголки природы еще долго останутся в твоем полном распоряжении. – Лиззи улыбнулась. – Однако странно, что отец не сообщил тебе о появлении нового соседа.
– Нет, он мне рассказал о нем, – призналась Шарлотта. – Но увы, я не обратила на это должного внимания. – Она тихонько вздохнула и стала стягивать с рук грязные перчатки.
– Наверное, маркиз сначала сообщил о хитроумном плане сосватать тебя, не так ли? – догадалась Лиззи. – Представляю, как тебе было трудно это переварить. Неудивительно, что после этого ничего другое не лезло тебе в голову.
– Да, его намерение застало меня врасплох. Хотя чему тут удивляться: папа, будучи здравомыслящим человеком и любящим отцом, хочет выдать меня замуж, и он прав. Все мои подруги давно уже замужем и многие имеют детей.
Сердце Шарлотты больно сжалось. Если бы ее ребенок выжил, ему было бы сейчас десять лет. Она до сих пор оплакивала свое дитя, когда оставалась одна. Узнав об этом, Лиззи непременно расстроилась бы, а Шарлотта еще много лет назад поклялась никогда не огорчать свою добрую и чувствительную мачеху.
– Я просила маркиза позволить мне самой рассказать тебе о его замысле, – сказала Лиззи, – но он заявил, что это его долг. Думаю, дорогая, маркиз прав: тебе давно пора создать собственную семью. Не век же горевать о прошлом, его все равно не воротишь. Когда ты была совсем юной, тебе пришлось пережить две тяжелые потери одну за другой, но теперь мы не должны позволить горю сломить твой дух.
– Да, я понимаю. – Шарлотта вздохнула. – Он умер, как и моя мать, но, несмотря ни на что, жизнь продолжается.
Лиззи улыбнулась:
– Кажется, Бог послал нам спасение в лице мистера Карсингтона. Сама знаешь, как твоего отца угнетал упадок, в который пришло соседнее владение. Нетрудно представить себе, в каком он был восторге, узнав, что теперь за Бичвудом будет следить специалист в области агрономии.
Шарлотта молча кивнула: ей нетрудно было представить, что чувствовал ее отец. Через несколько месяцев после рождения ребенка, когда она была нездорова и чувствовала себя подавленной, Лиззи увезла ее в Швейцарию. Длительные прогулки по горным тропам, по альпийским зеленым лугам, вдоль горных речушек, водопадов и озер с прозрачной водой наконец сделали свое дело: Шарлотта воспрянула духом, и потом, по возвращении в Англию, она восстанавливала душевное равновесие, гуляя среди заброшенных земель Бичвуда. При этом ее маршрут неизменно пролегал через ручей, который разделял два владения. Конюх, приставленный к Шарлотте, не решался переходить через ручей и смиренно ожидал ее возвращения на берегу, тогда как девушка продолжала свой путь по тропинке, ведущей к заброшенному пруду. Ей нравилось приходить туда, потому что ее никто не мог там увидеть и она могла ненадолго позабыть про правила, которые десять лет назад поклялась больше никогда не нарушать.