– Серьезно, что ль?– мне лишь оставалось недоверчиво смотреть то на пацана, то на Ваську.
– Конечно, – кивнул с важным видом мальчонка.
М-да… все чудесатей и чудесатей… Вот уже и Коще-е-е-ей.
– Ладно...Допустим (потом вытрясу Ваську на подробности). И что за заказ?
– Ежемесячный, – вякнул уже поднадоевший пацан. Смерив того грозным взглядом, уточнил у Василия: – Рассказывай.
– Да что рассказывать? Бабка твоя покойная каждый месяц собирала корзинку со снадобьями, настойками, да травами всякими и вот какой-нибудь хлопчик забирал.
– Ясненько, ну что ж как там тебя?..
– Петруша… э-э... госпожа?.. – где-то внизу мерзко подхихикивал кошак, а мой дергающийся глаз обещал все кары небесные; удружил водяной, ничего не скажешь.
– Какая еще госпожа, глаза разуй, чучело ты ходячее, не девка я.
Стоило мне договорить, как несчастный уставился на меня с ужасом. Ну да, представляю, девка с виду говорит, что не девка. Ситуа-аци-ия. Но и мне порядком надоело, что каждый встречный поперечный теперь путает с девицей.
– Хорош пялиться, скажи своему чахнущему…
– К-кощею, – встрял пацан.
– Да без разницы. Так вот… на чем я остановился?
– Скажи своему чахнущему Кощею… – процитировал Васька.
– Ах да, так вот, бабуля моя, чтоб ей там хорошо отдыхалось, покинула этот бренный мир, а я, увы, радовать твоего господина каждый месяц не смогу. А теперь брысь, – стоило мне махнуть рукой, как пацана словно ветром сдуло. Задумчиво покосившись вслед, я пожал плечами и вернулся в избу. Васька тут же заметался, накрывая на стол.
– Так значит, настоящий Кощей? И что у него там, игла, яйцо, утка?
– Уг-гу, – промычал кот с набитым ртом. И куда в него столько лезет?
– Какое-то странное у него стремление вечно что-то куда-то засовывать, да еще и позаковыристей так: иголка в яйцо, яйцо в утку… не находишь?
Прожевав, кот хитро покосился на меня и выдал:
– Ди-им, а вот ты знаешь, а ведь Кощею нравятся тощие блондинки с зелеными глазами, сам слышал, – участливо закивал кот с таким проникновенным видом, будто рассказывал мне не о пристрастиях какого-то разваливающегося старца, а как минимум место захоронения его клада.
– И что с того? – устало откинулся я на стенку, помешивая горячий отвар.
– Ну как что... – подозрительно притих кошак.
– Ты там, шаверма, на что намекаешь? – сузив глаза, уточнил я.
– Да на это самое, ты ж теперь вон... – опять заржал кот.
– Прибью, – швырнул я кружку с невыпитым отваром в кошака.
Увы, кружка не достигла своей цели, и все, что я мог слышать, так это хихикание из-под печи.
– Ну а что, он мужик вроде бога-а-атый, с жильем своим, брачными связями не обремененный.
– Завались уже, раз так нравится сам и иди, это того, ну ты понял, – зевнул я.
Увидев, что я больше не собираюсь швыряться казенными кружками, Васька вылез из-под печи. За окном давно стемнело, я привычно расстелил постель и уже собирался отправиться в царство Морфея, как в несчастную дверь опять постучали. Васька потянулся и разлепил глаза.
– Кого там еще принесло?
– Да как обычно, черта на ночь, – буркнул я, одеваясь. Как оказалось, я был прав.
– Кто там еще? – прислушались мы с котом у двери.
– Посетитель, – послышался с той стороны мягкий мужской тембр.
– Ночь уже, нормальные люди спать изволят, завтра приходите, – зевнул Васька
– Так вы же не спите, – донеслось из-за двери. – Мне нужно сейчас.
– Уел, – хихикнул кот. Вот же непонятливый.
– Из деревни?
– Нет, из замка.
Удивленно глянув на Ваську, я спросил:
– Из черного-черного замка на черном холме?
– Именно, Кощей Бессмертный.
– Оу-у, – со странной интонацией протянул кошак, – открывай, знакомиться будешь, – мурлыкнула ходячая шаверма, шустро вытаскивая чайный сервиз, будто вот свататься к нам пришли. Было б еще к кому.
За дверью стоял, увы, не разваливающийся старец, а молодой статный мужчина лет 25-28 на вид. Высо-окий как ясень в поле, со стройной фигурой в темной одежде и такого же цвета плаще. Черные волосы ниже плеч, насыщенный синий оттенок глаз, бледная кожа, аристократичные черты лица. В общем, симпатичной наружности. М-да... принесла же ночь. Некстати вспомнились строки «принесла царица в ночь не то сына, не то дочь…»