Вокруг костра расселись плотным кругом на поваленных деревьях, часть народа гипнотизировала котелок с бурлящей кашей, часть меня смотрела туда же, вторая косила на девицу. На вид обычная, коих в городах пруд пруди. Среднего роста, темноволосая, с неровно обрезанными волосами. Загорелая и глаза светлые, в темноте уж не разобрать какие. Вот только от таких за сто метров несет неприятностями на одно место.
– Хей, думаю, спрашивать, каким ветром вас занесло сюда, не имеет смысла?
– Именно, – вздёрнула нос девчонка, на вид-то моя ровесница.
– А звать-то вас как? – спросил Кощей, и ведь знаете, так участливо вклинился, будто это он с нами с самого начала шёл и теперь, как и мы, не может понять, за что она свалилась на наши головы.
– Василиса я.
– Та, что мудрая, шоль? – уточнил пень.
– Да какой там, – горестно вздохнула та, – ума-то не хватило не сбегать, – уже шёпотом, но в повисшей тишине фразу услышали все. Вот оно что, ещё веселей. Дайте-ка угадаю, в каких вот типичных ситуациях дамы благородного происхождения сбегают? Либо чтобы мир посмотреть, похватать приключений; либо от старого и некрасивого жениха, навязанного родителями; либо там всё включено… И будет, поди, вся эта свора родственников и женихов гонять нас по лесу… Надо сплюнуть.
– Не в кашу только, – ой… Я что? Вслух? Глянув на Ваську, убедился в этом… Ладно, что там дальше.
– Ну, а вы? – уставился я на Кощея. – Вы-то здесь как?
– Да вот, мимо, знаете ли, проходил...
– Ягоды, грибочки? – подкинул кот.
– Да-да, собираю вот, собираю, смотрю – Василий, а так дела-дела… Вот кое-что уладить требуется с градоначальником местным.
– А корзинка где? – уже я.
– Какая корзинка? – нахмурился Кощей.
– Грибы-ягоды куда собирали-то? Не по карманам же распихивали, в левый грибы, в правый – ягоды…
– Поганки в рот, – добавил Васька.
После этого все, включая Василису, заинтересованно уставились на дорогой плащ Кощея (нашёл, в чем рассекать по лесу).
– Потерял, – нашёлся с достойным ответом герцог местный.
– Вот как.
Булькнувшая каша прервала нашу славную беседу. Что ж, ужин разговора мудренее.
Следующие пятнадцать минут слышны были лишь сопения, чавканье, шипение тех, кто обжег язык, и прочее. Когда с кашей было покончено, мы принялись за обсуждения плана, которого не было. Запутаться было запросто, ибо кто куда идет, зачем и почему, было совершенно непонятно. Картина вырисовывалась следующая: нам с котом нужно было в Последний медведь: похоронить, отдохнуть, пополнить провизию и через деревню к городу. Михалыч сказал, что дойдет с нами до Медведя, а дальше помашет белым платочком, и разойдемся. Василиса имела путь в тот же несчастный Морион, зачем, не пояснила. Кощей очень уж настойчивый тип, имел свои дела в городе с местным градоначальником, коему я уже сочувствую. Значит, дружно идём к Медведю, прощаемся с Михалычем и дальше вчетвером до города. Вроде как разобрались. На том и порешили. От усталости спать попадали, где пришлось, даже не задумываясь о безопасности на славу местным разбойникам.
– Ох рано-о-о ра-а-ано-о-о встае-ет охра-а-а-ана, – выл на одной ноте кот, перебудив весь лагерь. Мысленно я позлорадствовал, ну а что? Мы тут не спим, несём дозор, а они дрыхнуть изволят! Ну… точнее, не дозор и не несём, а так... проснулись пораньше. Конечно, если б не комары, я бы подольше поспал, но увы и ах. Одному Кощею хоть бы хны, они его за километр облетают, уж не знаю, в чём дело. Аура, авторитет или так, уважение к старшим… Вот, кстати, сколько ему лет-то? Судя по поведению кота, знакомы давно и хорошо.