— У тебя любви к нему нет?
— Интерес. К тому же мне его жалко. Я знаю, что это такое. Вот и тихонько стараюсь вывести ситуацию в правильное русло, — ответила я. — Но за предупреждение спасибо. Это ценно.
И ведь я верила в то, что говорила. Верила, понимая, что обманываю себя. Изначально все было так, но сейчас контроль над ситуацией. Тим все изменил под себя. Он меня подминал, заставляя подчиняться его воли. Я возмущалась, но подчинялась, потому что мне это нравилось. Он мне вернул то чувство, которое было с Сергеем. За меня вновь кто-то решал. Уговаривал и убеждал, что так правильно. Столько лет я жила своим умом, отказываясь расслабиться, что предложение от Тима меня буквально соблазнило. Хотелось на время расслабиться, думая, что ситуация под контролем.
С Зинаидой Петровной мы пообщались еще минут тридцать по поводу Тима и его дальнейших планов. Но это все были общие слова, которые скорее были для поддержки разговора. В итоге мы пришли к выводу, что воевать не будем, но и общаться друг с другом, как две поддержки, мы тоже не собирались. Мне не нужна была ни война, ни дружба. К тому же я была готова, что ей не понравлюсь. Если говорить объективно, то я и сама себя не одобряла.
Когда начало темнеть, люди стали расходиться. Я слышала, как они прощались. Как выключили музыку. Тим запустил в дом Риса, а потом зашел сам с тарелкой, на которой лежали шашлыки.
— Я с ужином, — сказал он.
— Всех выгнал?
— Сами разбежались, — ответил Тим. После этого начал разжигать печку. — Завтра увидишь, какой у нас теперь красивый забор.
— Закончили?
— Да. Заодно от сухостоя избавились. Участок стал симпатичным. А то прям были глухие дебри.
— Тебе нравится этот дом, — не сдержав улыбку, заметила я.
— Нравится. Здесь много места. Большое поле для действий. Я тебя как-нибудь в гости к родителям отведу. Тогда поймешь про что я говорю. С матерью не поругались?
— Нет. Чего нам ругаться? Тебя делить? — хмыкнула я.
— А чего? Я вон какой удалый парень! Разве нельзя за меня побороться? Чего так на меня смотришь? Хочешь гадость сказать?
— Промолчу, — ответила я.
— Говори. Я же привык…
Он выглядел таким ранимым и беззащитным. Без его мерзкой улыбки. Со взглядом, как щенка. Я не удержалась. Подошла к нему. Потрепала его волосы и поцеловала в щеку.
— Заканчивай на себя наговаривать, — сказала я. — Ты хороший парень. Только шебутной.
— Ты правда так думаешь? — спросил Тим. Такое ощущение, что он сомневался в себе. Откуда такая неуверенность? Ведь так ловко манипулировал людьми. Играл с ними, как с куклами. И тут неуверенность.
— Да. Ты правда хороший, — ответила я. Может, сомнения появлялись после общения с братьями? Всю жизнь он сравнивал себя с ними и всегда проигрывал. Вот и сомневался. Или все тянулось из семьи? Если мать считала, что он не совсем в адеквате, то, может, он чувствовал это или знал о ее мыслях.
— Тогда тебе придется за меня замуж выходить. Я тебя не отпущу, — ответил Тим, ловя мою руку и прижимая ее к щеке.
— Может, я этого и хочу? — сказала я, чувствуя холод его щеки. Тим лукаво улыбнулся.
— Я тебя поймал на слове, — сказал Тим.
Он меня поймал меня на слове. Страшно от этого не было. Стало спокойнее. Похоже, решение пришло само. А когда сомнения уходят, то на душе становится намного спокойнее.
Ночью бушевала непогода. Я слышала, как поднялся ветер. Повалил снег. Большими крупными хлопьями, он падал на землю. Тим вытащил меня на улицу, потому что ему было скучно одному чистить снег. Я чистить снег не хотела, но он особо и не настаивал. И все равно пришлось к нему присоединиться, потому что совесть заела.
Снег падал, кружась, создавая ощущения волшебства. Тим очистил свой кусок тропинок и достал сигареты. В расстегнутой куртке, в шапке набекрень, он выглядел совсем по-простому. И родному. Сердце переполнилось от нежности. Я встряхнула головой, чтоб отогнать эти мысли, но внутри все аж переворачивалось от волны чувств.
— Какое-то колечко и такой поворот, — рассмеялся Тим, подходя ко мне.
— О чем ты?
— У тебя глаза влюбленные, — ответил Тим.
— Вечер волшебный. Вот и настроение такое. Игривое.
— А мне кажется, что это колечко виновато.
— Может быть, — ответила я.
— Мне нравятся такие перемены. Намного лучше, чем постоянные споры ни о чем.
— Я еще не согласилась.
— А я не тороплю тебя с ответом, — ответил Тим. — Хотя я его вижу по глазам.
Он подмигнул мне. Скинул снег с шапки. Я хотела отойти, чтоб вернуться к работе, но он не дал. Полез целоваться. Я ответила на этот поцелуй, чувствуя, как холод начинает проходить. Мне стало жарко. Тим отошел на шаг. Вновь затянулся. Рассмеялся.
— Эх, тетя Маша. Но мне все равно нравится, — довольно сказал он.
Снег не заканчивался. В доме топилась печка. Было слышно, как трещали дрова в печке. Рис вел себя беспокойно. Он подошел к окну и с какой-то тоской смотрел в него, словно пытался чего-то разглядеть. Потом решил забраться к нам под одеяло, но Тим его выгнал. Рис походил кругами, но потом лег около кровати.
Мне нравилось тепло в доме. Нравилось, как от монитора шел синеватый свет, который высвечивал красную розу в аккуратной вазочке. Тим лежал рядом, закинув руку за голову. От него пахло пивом. Перед сном он выпил бутылку пива, решив окончательно расслабиться. При этом он не был пьяным.
— Тим, вот допустим, мы с тобой съедемся. И как будем жить дальше?
— А как все живут, так и мы будем, — лениво ответил он.
— Но как ты это себя представляешь?
— Будем работать, дом поднимать, с долгами расплачиваться. Будем спать вместе в одной кровати. За столом будем делить хлеб напополам. А ты как хочешь жить?
— Мне нужно работать. Я не хочу от тебя зависеть.
— Хорошо. Но ищи работу в крупном магазине и женском коллективе. Не хочу тебя ревновать.
— А тебе не кажется, что ты все равно будешь меня ревновать?
— Не буду, если ты не будешь видеть интерес к тебе от других мужчин.
— Предлагаешь мне паранджу надеть?
— Будь моя воля, я тебя бы посадил под замок в высокой башне и никуда бы не отпускал. Но у нас свободное общество. Поэтому попробуем обойтись штампом в паспорте и честным словом с твоей стороны.
— Попробуем, — согласилась я. — Давай сразу решим насчет детей.
— Тебе они нужны? — спросил Тим.
— А тебе?
— Я не могу сейчас финансово позволить детей. Или мне придется только работать и не видеть тебя.
— Потом может получиться, что у меня будут проблемы с рождением. Возраст свое возьмет.
— Я не против, если мы будем жить с тобой вдвоем, — ответил Тим. — Надеюсь, у тебя нет желания получить мою вторую копию?
— Нет.
— Тогда эту тему больше не поднимаем. Знаешь, мы будем более свободны в сексе. Не надо будет оглядываться на карапузов, — ответил Тим. Синеватые отблески прыгали у него по лицу. Сумерки не могли скрыть его довольное выражения лица. Он был счастливым. Это счастье невольно передалось и мне. Умиротворение. Спокойствие. Расслабленность.
— Марусь, я так понимаю, что ты согласна?
— Если через месяц мы с тобой не разбежимся, то распишемся, — ответила я.
— Не разбежимся, — пообещал Тим.
— Посмотрим, — ответила я уже чисто по привычке, понимая, что пока придется идти вперед, а не назад. Значит, надо будет готовиться к переезду.
На следующий день Тим уехал по делам. Я же поехала в квартиру за вещами. Раз мы решили съехаться, то откладывать переезд не было смысла. Рита должна была обрадоваться тому, что квартира достанется ей в полное распоряжение. Теперь она будет жить одна. Или с Игорем.
Я смотрела на свою квартиру и понимала, что не хочу ее им отдавать. Не хотела, чтоб они жили в моей комнате, как когда-то я жила с Игорем. Чтоб они готовили в той же посуде и строили планы на будущее, которого не будет. Она ведь повторяла мою историю. Наступала на те же грабли, а я не могла ничего сделать. От беспомощности поднималась злость. Но ситуацию надо отпустить. Так будет лучше в первую очередь для Риты. А мне надо отойти в сторону.