— Может, составишь мне компанию?
— Нет. Пойду домой. Меня мать зачем-то ждет. И зачем-то у нас дома. Надо будет у нее ключи забрать. Как-то не хочется, чтоб она появлялась без звонка. Это все же мой дом, а не ее.
— Чего-то случилось? — спросила я.
— Хрен его знает. Видимо, с отцом цапанулась, — сказал Тим. — Не задерживайся.
И чего приходил? Мог бы и по телефону сказать. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце сжимается. Что-то в нем было такое, что у меня вызывало жалость. Риту мне было не жаль. Она должна была получить урок, а вот Тим…
Поймав себя на этой мысли, я задумалась. А какие чувства я испытываю к Тиму? Любовь? Нет. Иногда мне казалось, что я его люблю, но ведь на деле мне нравилось ощущать себя любимой. Знать, что я кому-то небезразлична. Из-за этого я и сошлась с Тимом. Из-за этого я хотела выйти за него замуж. Брак на жалости — это непрочный фундамент. Я это понимала. Когда Тим был рядом, то я об этом забывала. Но стоило нам разойтись на какое-то время, как здравый смысл возвращался. Эх, сомнения! Как же с ними было сложно жить!
Я набрала номер Риты. Все же с ней надо было поговорить. Может быть, сейчас наступило то время, когда можно было хоть как-то что-то изменить. Все же Новый год с солеными огурцами — это довольно сильно и должно было повлиять на Риту.
Она ответила спустя несколько минут и только со второго моего звонка. Голос у нее был вялым, уставшим.
— Привет, доча. Как себя чувствуешь?
— Средней степени паршивости. Надо к экзаменам готовиться, а я ничего не соображаю. Мутит и тошнит. И это на любой запах! Из дома не выйти. В подъезд выхожу и понимаю, что столько отвратительных запахов. Но ладно подъезд. Меня от мандаринов мутит! — сразу с потоком жалоб, накинулась Рита. — Только и могу есть, что черный хлеб и соленые огурцы.
Тогда стало понятно, почему у них был такой бедный праздничный стол. Я невольно улыбнулась.
— Ребенка сложно выносить. Еще сложнее его воспитать, — осторожно сказала я.
— Мам, через сколько все это прекратиться? — спросила она, клюнув на мои слова. Значит, будет диалог. — Я хочу спросить, когда пройдет тошнота и дурость?
— Могут через три месяца, а может и через девять. Тут все индивидуально. Меня с тобой поласкало в первом триместре и в последнем. А изжога была и отеки.
— Отвратительно, — сказала Рита.
— Нет. Вот когда соски трескались от кормления — это было намного хуже и больнее. Еще и на диете пришлось мучиться.
— Чтоб похудеть? — спросила Рита.
— Чтоб у тебя аллергии не было и колики не мучили. Но все это были мелочи. Мне больше всего не нравилась песочница, в которой приходилось с тобой играть. Бррр. Как вспомню, так вздрогну. Подружки на танцы идут, а я куличики с тобой леплю. Песок на руках, на одежде. Ты вся в нем уделывалась. Стирать в машинке было нельзя. Приходилось замачивать в тазике.
— Но тебе же нравилось строить песочные замки, — напомнила Рита.
— Это я себя хоть как-то пыталась заинтересовать. Если не можешь изменить ситуацию, то надо найти что-то в этой ситуации хорошее, — ответила я. — Сложнее всего было привыкнуть, что никакого отпуска и выходного не будет. А еще надо дома убраться, еду приготовить, стирать и думать, как заработать денег. Денег же с появлением ребенка будет не хватать.
— Но ты же не пошла на аборт. Решила родить.
— Потому что ты мне была нужна. Только благодаря тебе, я смогла выбраться со дна, куда сама упала. Если бы не ты, то я бы оказалась в тюрьме. Но у тебя нет такой необходимости, чтоб цепляться за ребенка, как за последнюю соломинку.
— Думаешь, что надо идти на аборт пока непоздно?
— Нет. Я хочу, чтоб ты все взвесила. Решила, хватит ли сил и возможностей на то, чтоб вырастить и воспитать ребенка. Чтоб поняла, что у тебя на руках не один ребенок, а двое.
— Ты про Игоря?
— Да. Про него.
— А сама встречаешься с малолеткой.
— Тим пусть и довольно молодой, но при этом пашет, как вол. Я не могу его назвать ребенком. Пусть он и капризный, требовательный, но он взрослая личность.
— А я, по-твоему, еще ребенок? Из-за того, что пока учусь?
— Вот именно, что пока. Ты сможешь дальше учиться? Не получится ли так, что вместо воспитания ребенка и сдачи сессий, тебе придется выйти на работу? — спросила я. — Игорь не из тех мужчин, из которых получаются хорошие отцы.
— Это будет его ребенок.
— А сейчас он что-то сделал для своего ребенка? Кроме того, что пришел ко мне с претензиями, что я свою дочь не кормлю.
— Он к тебе приходил? — как-то глухо спросила Рита.
— Приходил. Тебе деньги нужны на хлеб с огурцами?
— Нет. Сами справимся, — ответила Рита и бросила трубку. Похоже, она не знала, что Игорь решил проявить такую инициативу. Я хотела ей перезвонить, но не успела. Надо было собирать товар.
Я не хотела, чтоб Рита сейчас ставила крест на будущем. Но в открытую ей сказать об этом не могла. Мне оставалось лишь ее подтолкнуть к нужным мыслям. Время пока еще было. Она успевала принять любое решение. Только потом могло оказаться, что я буду с мужчиной, а она останется матерью — одиночкой.
После того как я сдала товар, то попыталась вызвать такси. Но свободны машин не было. Праздники. Пришлось идти на остановку, чтоб ждать автобуса, который ходил в это время довольно редко.
— Подвезти? — спросил Ваня, подъезжая ко мне.
— Мне в другую сторону, — ответила я.
— Так прокачусь. Все равно сегодня торопиться некуда.
— А как же Алена?
— Уехала к матери вместе с детьми. Поехали. Погода нынче не летная.
— Она в последнее время часто плохая, — ответила я. — К этому уже можно было и привыкнуть.
— Ты почти превратилась в снегурочку и морозы тебе не страшны? — развеселился Ваня.
Я улыбнулась и села к нему в машину. Тут Ваня был прав. Глупо отказываться от такого щедрого предложения. Мороз к ночи усиливался. Я замерзла. Мне совсем не хотелось мерзнуть на остановке.
Ваня решил поехать в объезд через «дугу». Я не была против. Мы беседовали ни о чем, пока не перешли на личные темы. Он начал жаловаться на жену, которая не обращала на него внимания, а ему хотело тепла и ласки. При этом расходиться с ней он не хотел. Стандартная история, старая как мир.
— Я не знаю, что тут посоветовать Вань, — честно ответила я. — Ты сам должен придумать, как решить эту проблему.
— Я не хочу рушить семью. Все-таки дети. Но можно найти отраду на стороне.
— Я как-то против измен в отношениях.
— Брось. Тебе это раньше нравилось, а сейчас вдруг решила моралистку включить, — грубовато ответил он.
— Это к чему сейчас было сказано? — спокойно спросила я.
— Не помнишь меня?
— Не помню.
— А я тебя сразу узнал. Есть в тебе что-то такое, что не дает тебя забыть. Порочное, если хочешь знать.
— Не хочу. Что было, то осталось в прошлом.
— Вот давай не будем строить из себя святую. Через тебя столько мужиков прошло, что ты не можешь всех вспомнить.
— Вань, останови машину, — попросила я.
— Не глупи. Пешком тебе отсюда не выбраться.
Он положил руку на мое колено. Я ударила его по руке. Ваня рассмеялся.
— Давай где-нибудь остановимся. Вспомним былые годы.
— Меня жених ждет дома.
— Жених? Удивила. Обычно с гулящими встречаются, но чтоб жениться… Это что-то новенькое.
— Хватит меня оскорблять, — попросила я, чувствуя, как внутри все поднимается страх.
— А кто тебя оскорбляет? Раньше тебе нравилось, что тебе правду в лицо говорили. Принцессой ты ведь не была.
— Это в прошлом.
— Нет, Маш, ты от своего прошлого никогда не отмоешься, — ответил Ваня, сворачивая в сторону проселочной дороги.
— Вань, ты прав. От своей сути не уйти. Но сегодня у меня критические дни. Не хочешь же испачкаться.
— Серьезно?
— Угу. Меня кровит. И кровит довольно сильно.
— Всегда можно найти альтернативу.
— Не помнишь, что я альтернативу не приемлю? Потрахаться можно, но по классике.
— Блин, дай тебя хоть полапаю, — заезжая в лесополосу, сказал Ваня.