— Сколько ей было?
— Тринадцать. Думали простуда, а потом оказалось…
— Оказалось, что не простуда, — ответила я.
— Тебя как зовут?
— Маша.
— Меня Игнат. Знаешь, Маш, не стоит себя ломать в чью-то угоду.
— Все сложно.
— Нет ничего сложного. Это так кажется. Когда начинаешь делать то, что тебе хочется, то жить становится намного проще. Жаль, что это понимаешь намного позже, чем это нужно.
Я не ответила. Спорить с ним не хотелось. Как не хотелось и думать. Сегодня слишком много времени пришлось думать. Я устала от этого.
Игнат попросил разрешение закурить. Я согласилась, но потом пожалела, когда он достал какие-то вонючие сигареты, от которых хотелось поморщиться. Но опять же, просить его затушить сигарету, я не стала, чтоб не оказаться на улице. Все же хотелось доехать до дома в тепле.
— Погода сегодня плохая, — сказала я, следуя за своей мыслью.
— А если бы светило солнце, то что-то бы изменилось?
— Не думаю.
— Тогда чего ее удивляться погоде? — спросил Игнат. — Она же здесь ни при чем.
— Ни при чем, — согласилась я.
— Маш, я не знаю, что тебя мучает. И разбираться с этим у меня нет желания. Но, если тебе понадобится помощь, любая помощь, тогда набери мне.
Он достал карточку. «Строительные работы. Ремонтные работы. Сантехника. Электрика». Дальше шел номер телефона и имя Игнат.
— Буду знать.
— Я серьезно, — сказал Игнат. — Приеду и помогу. Никогда не знаешь, что может случиться.
— Тут я согласна.
Карточку я убрала в карман куртки. Он вырули в сторону центра. Мы встали в пробку. Машины останавливались перед светофорами. Потом медленно трогались и ехали вперед.
— Как понять, стоит ли связываться с человеком или лучше этого не делать? — спросила я.
— Такой вопрос вряд ли возникнет, если рядом хороший человек.
— Согласна. Но сомнения…
— Их не должно быть, — ответил Игнат.
— И у тебя их не было? Никогда?
— Я человек действия, а не сомнений.
— Наверное, это хорошая черта, — ответила я.
— Иногда мешает в жизни. Сложно понять людей, которые вместо действий чего-то мычат невразумительное и ищут оправдание своему бездействию.
— Они бездействуют потому, что бояться совершить ошибку.
— Ошибка будет в любом случае. Чтобы ты ни решила. Но если понадобится поддержка, то ты знаешь к кому обратиться.
— Зачем тебе это?
— Не знаю. Показалось, что тебе эта помощь нужна, — ответил он, подруливая к моей остановки.
— Спасибо.
— Пока не за что. Удачи, Маш. И решимости.
— Она мне понадобится.
Я пошла в сторону дома. Вроде все решила. Осталось только все сказать Тиму. Только я не знала, как это сделать. Слов не было. Оставалось понадеяться, что слова сами придут в подходящий момент.
Около дома Тима крутился Рис, скакавший вдоль забора. В окошках горел свет. Из трубы шел дымок. Еще и баня топилась.
Стоило мне переступить порога, как я услышала голос Тима, который напевал очередную песенку.
— Сердце красавицы склонно к измене…
Швейная машинка шустро строчила строчку. Он слышал, как я пришла, но не стал оборачиваться. Я сняла куртку, ботинки. Повесила сушиться утепленные штаны.
— Сердце красавицы…
— Ты злишься? — спросила я.
— Вначале разозлился. Ты не взяла телефон, — ответил Тим. — Сейчас уже отошел. Нагулялась?
— Мне надо было подумать.
— Можно было мне об этом сказать. Предупредить о своих желания погулять.
— Извини, — попросила я, чувствуя вину за свое поведение. Как-то все глупо получилось.
— Извини, — рассеянно переспросил Тим. — А тебе нужны мои извинения? Посмотри. Как тебе?
Он поднялся. Взял с дивана ночнушку из атласной ткани.
— Симпатично, — ответила я.
— Еще это сделал. Хотел попробовать блузку сшить, но получилось что-то непонятное.
— Блузка с запахом. Такая модель имеет право на существование, — ответил я. Поднимая вторую вещь, которая лежала рядом с ночнушкой.
— Примеришь? — спросил Тим.
Я сняла водолазку и надела блузку. Покрутилась.
— Тебе идет, — сказал Тим.
— У тебя талант.
— Но проявляется он, только когда я злюсь. Ты есть будешь?
— Буду. Замерзла и проголодалась, — ответила я. Нерешительно улыбнулась. Тим усмехнулся. Подошел ко мне. Вроде хотел прикоснуться к моей щеке. Но в его глазах появилась такая жестокость, что я откинулась.
— Боишься? — хохотнул Тим.
— У тебя глаза бешеные.
— Бешеные? — он вдохнул. Закрыл глаза. Выдохнул. Опять их открыл. — А так?
— Так нормальные. Как у тебя получается?
— Умею, практикую. От тебя несет сигаретами. С кем была?
— На кладбище ездила. К родителям. По дороге подвезли.
— И опять мужики.
— Да, думай что хочешь! — я разозлилась.
— Уже надумал.
Он подошел к столу. Достал сигареты. Закурил. Я сняла блузку. Переоделась в домашнее платье.
— Я тебя хочу, тете Маша.
— Прекрати.
— Что прекратить?
— Называть меня тетей Машей.
— А как тебя называть? Кошкой гулящей?
— Все. Хватит. Я дошла до точки. Больше не могу, — не выдержала я.
— Да кто тебя отпустит, тетя Маш? Это все…
— Смешно? А вся наша история — это смешная случайность? Глупость. Да? — с надеждой спросила я.
— Угу. Значит, хочешь расстаться? — спросил он.
— Тим, это ведь все несерьезно.
— Ты изменяла мне?
— Нет. И не хочу я больше не с кем спать.
— Боишься? — спокойно спросил Тим. — Чего глаза отводишь? Мы с тобой уже неплохо друг друга знаем.
— Мы незнакомы. Это все…
— Ты боишься, — ответил он. Подошел ко мне. — Дуреха.
— Тим, я тебя боюсь.
— И правильно делаешь. Но тебе же это нравится.
— Что нравится? Тебя злить?
— Ты хочешь сорвать свадьбу. Разозлить меня. Вывести из себя. Не дождешься, тетя Маш. Я лучше тебя сегодня трахну как следует, чтоб у тебя вся дурь вышла. А завтра мы с тобой распишемся.
— Я не хочу за тебя выходить замуж.
— С чего это? — Тим покачал головой. Пошел на кухню, чтоб разогрет мясо с рисом.
— Потому что не хочу. Я тебя боюсь.
— Чего меня бояться. Я же белый и пушистый. Прям зайка, — хмыкнул он.
— Ты совсем не зайка, — сказал я. — Раньше еще походил. А сейчас у тебя взгляд не такой. Ты изменился.
— В какую сторону?
— Повзрослел.
— А, это вызовет у тебя проблемы?
— Тим, я не хочу каждый раз бояться, что все повториться.
— И? Не бойся. Я тут при чем?
— Ни при чем. Просто…
— Садись есть. У тебя предсвадебный мандраж. Бывает. Но это не повод, чтоб все отменять.
— После свадьбы тебя может переклинить. Закроешь меня в доме.
— Чтоб не гуляла? У меня были такие мысли, но я передумал. Это тебя убьет.
— В смысле? — не поняла я, садясь за стол.
— Когда сажаешь птичку в клетку, то она перестает петь. Так что придется мне смириться с твоим поведением.
— У меня нет никакого плохого поведения. Я всего лишь ездил на могилы к родителям, чтоб понять, почему я сомневаюсь.
— Почему? Тебе сказать?
— Скажи.
— У нас с тобой разница в возрасте. Довольно большая. Дальше. Я вел себя как последний мудак, когда поддался эмоциям. Это непростительно с моей стороны. Я за это хочу у тебя попросить прощение. Когда ты попала в больницу, то я, если честно, пересрал.
— Серьезно?
— Да. Мне понадобилось много времени, чтоб себя взять в руки, — ответил Тим. — Я боялся, что не справлюсь. Увижу тебя и сорвусь. Тебе же нужна была пауза. Ревную ли тебя? Ревную. Все время боюсь тебя потерять. Боюсь, что кто-то захочет тебя у меня увести. Вроде понимаю, что за столько лет ты, если бы хотела, то давно бы кого-то нашла, а раз не нашла, то тебе это не нужно. Но сердцем боюсь, что ты уйдешь. А я вновь окажусь один. Не хочу этого, Маш.
— Ты как дикий волк, который прибился к дому и пытаешься стать домашним.