— Все тебе только меня в чем-то заподозрить, — сказал он.
— Я серьезно.
— А ты как думаешь? — он стал разбирать сумки с продуктами.
— Не знаю. Поэтому и кажется, что ты меня отгораживаешь от мира.
— Я хочу, чтоб ты перестала волноваться. У нас с тобой год начался довольно тяжело. Было много волнений. И зачем тебе добавлять новых? Я со всем разберусь.
— И с дверью разберешься?
— Со всем, — повторил Тим.
Пока я вновь ставила чайник и готовила ужин для Тима, он разобрался с печкой. Принес воды. А потом завалился на кровать рядом с котенком и стал лазить по моему телефону.
— А это кому ты звонила? — спросил Тим.
— Игнату. Надо было дверь открыть. Говорю же, что ее заело, — ответила я. — И что за привычка, проверять мои звонки?
— Надо же мне знать, с кем ты общалась без меня.
— Тим, а тебе не казалось, что если бы я хотела чего-то скрыть, то удалила бы историю звонков.
— Да. Так бы ты и сделала. Или бы…
— Тим!
— Не кричи. Котенка испугаешь, — сказал Тим. — Ты могла и не удалять историю. Посчитала бы, что это неважно. Все самое тайное надо держать на виду.
Я думала, что будет скандал, но Тим не стал лезть в бутылку. Он поужинал и решил лечь спать. Возражать по этому поводу я не стала. Пока мы ложились спать, я рассказывала ему про Игната, расспрашивала его про поездку. Тим отвечал неохотно. Односложно. А потом и вовсе сказал, что ему все надоело и надо спать.
— Ты не стал снимать футболку, — сказала я.
— В комнате холодно, — сказал Тим.
— Чего скрываешь? — спросила я, подперев голову рукой.
— Не надо включать паранойю, — отмахнулся Тим.
— Ты чего-то скрываешь. Футболку снимай.
— Прекрати дурить. Давай спать, — сказал Тим. Он точно чего-то скрывал, но говорить не стал. Сделал вид, что уснул. Я усмехнулась, решив, что отыграюсь на нем завтра.
Рис разбудил меня рано, чтоб я покормила Уголька. Пришлось подниматься. А после кормежки котенка уже ложиться совсем не хотелось. Я занялась привычными делами. Нагрела воды, чтоб умыться. Тут и Тим проснулся. Утром он любил ополаскиваться после зарядки, но сегодня только умылся. Я не выдержала. Подошла к нему сзади и задрала футболку. Тим резко обернулся. Хотел мне залепить с кулака, но я успела увернуться и кинулась к столу. Он побежал за мной. Следующий его удар пришелся по сковороде, которую я подставила под его удар.
— Эй! Совсем сдурела⁈
— А ты не сдурел? На меня без причины кидаться?
Тим схватился за отшибленную руку. Я же поудобнее перехватила сковороду.
— Значит, ты там нагулялся! Все меня караулил, а как за порог, так изменять⁈ Я тебе сейчас сковородой проучу. Вся спина располосована. А я еще думаю, чего это ты футболку не снимаешь⁈ А у тебя рыльце в пушку!
— Никакого у меня рыльца нет. Ты…
— Что я? Неправа?
Я замахнулась на него сковородой. Но Тим не стал уворачиваться. Он смотрел на меня с улыбкой и задором в глазах.
— Чего замерла? Не ударишь?
— Нет, — ответила я.
— Какая же ты, тетя Маша…
— Перестань меня так называть, — попросила я, отдавая ему сковороду. Тим поставил ее на стол. Сам коснулся моей щеке.
— Как хочу, так и буду тебя называть, — сказал он, притягивая меня к себе. — Оттолкнешь?
— Нет. Но надо было бы, — ответила я, обнимая его.
— Знаю, что дурак. Было всего лишь интересно.
— Если ты будешь продолжать так себя вести, то рано или поздно все потеряешь.
— Я почти все потерял, Марусь. У меня почти ничего нет. Знаю, что не оправдание, но…
— Тебя уволили с работы?
— Да.
— Все наладится, Тим.
Он подхватил меня на руки. Потащил меня в сторону кровати.
— Подожди. Мы с тобой еще не выяснили отношения.
— А чего их выяснять? Я накосячил, а ты меня не хочешь простить. Но как же я по тебе соскучился! Марусь, как же мне тебя там не хватало!
— Чего не хватало? Ты там развлекался!
— Надо тебя было брать с собой. И зачем только оставил?
— Чтоб дом сторожила, вместо собаки, — ответила я. — Котенок!
— Я его перенес. Что-то подсказывало, что придется нам с тобой мириться.
— Не буду я с тобой мириться!
— Ты уже смеешься, Марусь, — ответил Тим.
Я смеялась из-за того, что он щекотал шею своим дыханием. Смеялась, потому что сегодня у нас не было драки. Что на улице была весна, а у дома ступеньки провалились. И котенок в шапке спал. А еще я была глупой и безрассудной. Меня не интересовало, что он спал с другой девкой. Мне было важно, что он вернулся ко мне. Должно было быть противно, но мне было именно приятно. Я была зависима от этих отношений, от его губ и рук, от нежности и ласки. Он меня целовал, как в последний раз, а я ему отвечала, стараясь утолить ту жажду и желание, которое разрывало душу на куски. Я его любила и ненавидела. Но все же больше любила.
— Ты мной пользуешься, — прошептала я.
— Отыгрываюсь за твою ворожбу. Не могу тебя забыть. И вырвать не могу из сердца, — ответил Тим, заваливаясь на меня и прижимая к кровати. — Только и думал о тебе.
— Но это не мешало…
Он сжал меня, причиняя почти физическую боль и заставляя получать дикую разрядку, от которой сводило губы. В чем-то Игнат был прав. Мне нравилась эта больная жизнь. Безумная страсть и дурость. Он меня так разозлил, что я укусила его за губу. На миг вся сжалась, ожидая удара, но его не последовало.
— Что-то вас всех меня покусать тянет, — сказал Тим, переворачивая меня наверх.
— Ты…
— Очень плохой человек. Под стать тебе, — ответил он. Зажимая мои бедра руками.
— Я…
— Любишь ты меня. А я тебя, — ответил Тим, ловя меня. Тело сотрясала разрядка. Меня трясло. Эмоции душили, вырываясь слезами и заставляя отключиться.
Он лежал на моей груди, используя сиську вместо подушки. Водил пальцем по моему животу, чертя по нему витиеватые узоры. Я украдкой вытирала слезы после эмоционального взрыва.
— Она мне всегда нравилась. Симпатичная девчонка. Но дальше трепа у нас не было ничего. А когда ее вновь увидел… Почему-то она на меня внимание обратила.
— Решил мне все в подробностях рассказать?
— Нет. Проверить хотел смогу ли с кем-то вместо тебя. Она мне всю спину расцарапала.
Он это сказал таким обиженным тоном, что невольно его стало жаль.
— Ну, не все же тебе кулаки распускать. У женщин когти могут причинить вреда не хуже ваших кулаков, — ответила я.
— Заметил. Марусь, я…
— Что? Виноват?
— Не хотел, чтоб все так получилось.
— Ты все время говоришь, что не хотел, чтоб так было. А сегодня опять драться полез. Ведешь себя, как мальчишка, а не мужик. Скоро тридцатник, а у тебя все детство играет в одном месте. Это, конечно, интересно, но утомляет.
— Утомляет?
— Да. У меня нервы на пределе. Понимаю тебя, понимаю твои мысли. Но я устала.
— Брат предлагает у меня дом купить. Я покрою кредит. Останется немного денег на новую машину. Давай начнем все сначала? — спросил Тим.
— Уедем из дома?
— Да. Хочешь в другой дом, хочешь в квартиру. Мне уже без разницы. Детей у нас не будет. А что нам надо с тобой вдвоем?
— Немного, — ответила я.
— Вот и я думаю, что немного.
— Ты хочешь картошку сажать?
— Не знаю. Раньше думал, если семья большая будет, чтоб на голове друг у друга не сидели.
— Тим, а зачем тебе я? Найди себе девушку. Создай с ней семью. Нарожай с ней кучу детишек.
— Только нужна-то ты, а не другая девка, — ответил Тим. — Все равно к тебе возвращаюсь, пусть этого и не хочу.
— Уверен?
— Да.
— Может, разойдемся? Чтоб я тебя не ревновала к каждой юбке.
— Так ревнуй. Я не против, Марусь. Будем с тобой вместе в этом котле вариться.
Вариться в котле ревности и любви, с примесью страсти. Хорошее сравнение. Интересное. Я рассеянно перебирала его волосы. Дурость, а не жизнь. Но почему же мне было так сладко? Вряд ли я когда-то найду ответа на этот вопрос.
Я его простила. Не стала пользоваться ситуацией, чтоб расстаться. Вначале думала, что сделала это ради себя, а потом подумала, что его-то я понимаю. Понимаю все мотивы и поступки. А вот другая сможет ли его понять и принять? Вряд ли. Тим был очень сложным парнем, который часто становился неадекватным. Но с его неадекватностью можно было бороться.