— Какая разница — початый, непочатый? Главное, что тебе это достается на халяву. Надеюсь, что Тамара будет не в обиде...
Я все это говорил, а деловой Лимонад тем временем вытряхивал содержимое блока, чтобы установить, насколько неполным оказалось его счастье.
— Две... четыре, — бубнил он, тряся картонную коробку. — Семь. Все, что ли? Семь... — Лимонад как-то уж совсем по-варварски тряханул блок, но ни единой пачки оттуда уже не выпало.
Оттуда выпало нечто совсем другое.
— Это еще что за херня? — спросил недоумевающий Лимонад, беря двумя пальцами компьютерную дискету, вывалившуюся из блока «Мальборо».
Я ничего не сказал ему, я стоял с отвисшей челюстью и смотрел на предмет, который с понедельника провалялся у меня на шкафу. Теперь озарение врезало по мне, и врезало как следует. Я понятия не имел, что там на этой дискете, но я очень хорошо понял, что вот это и есть причина, благодаря которой вся моя жизнь, начиная с понедельника, превратилась в кошмар. Причина, из-за которой трое людей уже отправились на тот свет, а еще несколько, как объяснил мне Лисицын, находились в очереди на тот же маршрут.
И еще я понял, что раз с помощью этой штуки моя жизнь стала кошмаром, то точно так же с помощью этой дискеты я могу избавиться от кошмаров. Это как билет в два конца, и важно только решить, как именно его использовать.
— Дай-ка сюда, — попросил я Лимонада и протянул руку. Лимонад посмотрел на мое бледное лицо и заложил руку с дискетой себе за спину.
— Эй! — дернулся я, внезапно испытав желание свернуть Лимонаду шею. — Дай сюда дискету!
— Ну... — Лимонад правильно прочитал выражение моих глаз и отступил на шаг. — Я тебе ее, может, и отдам... только сначала я хочу, чтобы ты мне все объяснил.
— Да что тут объяснять! — рявкнул я, но на Лимонада это не произвело никакого впечатления. Он прижался спиной к стене и, судя по всему, затолкал дискету в задний карман джинсов.
— Ладно, — махнул я рукой. — Будет тебе объяснение... Расслабься.
— Вот это другое дело, — улыбнулся Лимонад, и внезапно его длинные волосы метнулись в сторону вместе с головой самого Лимонада, а также вместе с его руками, ногами и телом. Лимонад рухнул на паркет, едва успев выставить вперед локти. Он удивленно смотрел, как на полу откуда-то появляются темные кляксы крови, потом осторожно поднес руку к своему лицу и понял, в чем тут дело.
— Сволочь ты, Саша, — слабым голосом пробормотал он, а потом локти его разъехались, и он сунулся лицом в лужицу собственной крови.
2
Для Лимонада прямой удар в нос само собой был неожиданным, но не только для него. Я тоже не без растерянности взирал на свой кулак, который только что словно на секунду вышел из-под контроля моего мозга, врезал Лимонаду по морде, а потом вернулся в прежнее положение.
— Ну ты и скотина... — бормотал Лимонад, пытаясь удержаться на четвереньках. Я подошел к нему и вытащил дискету из кармана. Совесть немножко грызла меня, но что сделано, то сделано.
— Извини, — сказал я и хотел помочь Лимонаду подняться на ноги, но тот зло выругался и заорал, что знать меня больше не желает.
— Вырвалось, — виновато сказал я, поглаживая костяшки пальцев. — Да ты и сам виноват: придуриваться стал, нет чтобы сразу отдать дискету... Вот я и перенервничал.
— Если ты нервный, то нужно лечиться! — Лимонад, хлюпая разбитым носом, поднялся на ноги и удостоил меня ненавидящим взглядом. — Придурок! И как там тебя еще твой дядюшка обзывает — ЭмКа! Может, еще и убьешь меня из-за этой дискеты?!
— Уже нет, — сказал я. — Ведь она теперь у меня.
— Все, — Лимонад сгреб с пола рассыпавшиеся пачки «Мальборо» и направился к выходу, — ноги моей в этом доме больше не будет! У меня тоже гордость имеется...
— Конечно, — согласился я. — Неужели она была в носу и я ее задел?
— Иди ты в жопу со своими шуточками! — взвился Лимонад. Когда до меня дошло, что он не шутит, было уже слишком поздно. Лимонад выскочил на лестничную клетку, продолжая материть меня. Он, наверное, хотел побыстрее свалить, но пачки сигарет то и дело вываливались из его рук, и ему приходилось их собирать, зверски косясь при этом в сторону моей квартиры.
— Завел себе новую компанию, вот им и бей в морду! — неслось с лестничной площадки. — Всякие Георгии Эдуардовичи, Тамары, «Ягуары», «Вольво», офисы, разборки, стрелки...
Я мог бы поддакнуть Лимонаду в смысле осуждения всего этого барахла, но вряд ли он поверил бы мне сейчас. А список можно было продолжить — дискеты, автоматчики на джипах, хмыри с ножами и «черные» бухгалтеры. Причины, из-за которых убивают людей. «Цепочки» и «пакеты». Я закрыл за Лимонадом дверь и посмотрел на свое отражение в зеркале: а рожа-то все та же самая. Только что ее били о стену в Тамариной квартире, а уже и незаметно ничего. Надо же, как с гуся вода. Не знаю, хорошо это или плохо. Может, должны отражаться какие-то страдания, угрызения совести? Я посмотрел внимательнее. Нет, ни черта подобного. Обычная угрюмая физиономия. Можно еще неделю лупить по ней сковородкой, и все без вреда для здоровья.
Что ж, начнем. Я позвонил Тамаре.
3
У нее было какое-то странное лицо. Я бы сказал, что у нее было какое-то новое лицо. Не то гладкое круглое личико, подходящее больше кукле, нежели живой женщине, а обычное лицо обычной женщины. Даже мешки под глазами. Волосы были все того же переходного цвета — черные у корней и бледно-серые по всей длине. Бледные тонкие губы.
— Ну, что ты уставился? — сказали бледные тонкие губы. — Не успела накраситься. Это же не преступление.
— Нет, — сказал я и вытащил из кармана дискету.
— И что там? — спросила Тамара, опасливо поглядывая на черный квадрат.
— Понятия не имею. Но это было в блоке сигарет, которые попросил меня купить Джорджик в то утро. Я потом посмотрел коробку, там сделан тонкий прорез, и в него вставлена дискета. А снаружи совершенно незаметно — обычный блок с сигаретами.
— Ясно, — сказала Тамара. — Ты думаешь, что весь сыр-бор именно из-за этой дискеты?
— Видимо, так.
— И если отдать ее тем идиотам, которые пытались нас перестрелять...
— Наверное, они отстанут.
— А мои деньги?
— Вот тут сложнее. Чтобы понять, куда делись деньги Джорджика, нужно узнать содержание дискеты. Но нет никакой гарантии, что на дискете есть информация об этих деньгах.
— То есть я могу отдать дискету и остаться в дурах? — уточнила Тамара и раздраженно тряхнула головой. — Ну уж нет, дудки!
— А что ты предлагаешь?
— Сначала посмотрим, что там на дискете. Если там ничего нет про деньги Джорджика, тогда связываемся с этой бандой и выставляем им наши условия. Скажем, сто тысяч баксов за дискету. Это же не очень много?
— Чтобы связаться с ними, нужно знать, кто это. А мы до сих пор не знаем, — напомнил я. — Не будешь же ты давать объявление в газету: «Тех, кто убил Г. Э. Джорджадзе, просит срочно позвонить его безутешная вдова. Дискета у меня. Цена договорная».
— Знаешь, если я разозлюсь, то и не на такое пойду, — заявила Тамара. — Ты же сам говорил, что за нами следят. Так чего же их искать? Просто помашем дискетой, вот и все дела...
— Менты и люди из «Статуса» могли спугнуть слежку. А если они и следят, то ты помнишь, с какой целью.
— Пристрелить нас, — мрачно сказала Тамара.
— Вот именно. И им наплевать, что у тебя будет в руке в момент выстрела. Дискета или сумка с картошкой. Хмырь прощупал меня и решил, что я ничего не знаю, а стало быть, меня нужно пустить в расход. Теперь придется доказывать обратное.
— И опять все из-за тебя! Почему ты не мог прикинуться умным человеком? Почему ты не мог нормально поговорить с тем хмырем? Сказал бы: «Я все знаю, про все цепочки и про все пакеты. Я подумаю над вашим предложением». Почему ты не мог так сказать? И рука бы не болела, и вообще все было бы гораздо проще!