Несколько мужчин хлопотали вокруг секретера, проверяя какие-то документы. Граф Драмор сидел на соседнем стуле, а я стояла в углу богато обставленной комнаты, держа в руках целое яйцо.
— Господин Драмор, завещание вашей дочери готово. Вы можете проверить его, — ответил один из нотариусов.
— Я вам доверяю, Мангус, — беспечно ответил он.
— Может, не стоит торопиться с завещанием? Госпожа графиня молода, она может еще оправиться после потери мужа, — ответил второй с моноклем в глазу и залысинами на голове.
— Посмотри на нее, Шестрефилд. Ее слабоумию уже ничего не поможет. Я не знаю, сколько времени она еще продержится. Мне приходится собственноручно кормить ее с ложки. Я бы не хотел, чтобы семейная магия ее мужа развеялась. Я понимаю, что стар, но готов нести эту ношу вместо моей несчастной дочери.
— Но вы торопите события, — не унимался мужчина с моноклем.
— Шестерфилд, я за что плачу тебе деньги? — рыкнул на него Эрнест.
— Формально вы мне не платить. Мой наниматель — семья графа Баррэта, а после его смерти я представляю интересы его вдовы, госпожи Бэллы, — отозвался Шестерфилд.
— Представляй! Вот она — перед тобой стоит! Иди же! Не хочешь? Она овощ, ее дни сочтены.
Шестрефилд посмотрел на меня, и между его бровей появилась морщинка. Он заметил проблески сознания в моем лице. Я осторожно мотнула головой, давая знать, что не хочу подписывать завещание. От удивления у него выпал монокль из глаза, и он торопливо вернул его на место.
— Вы же понимаете, что это магическое завещание, и если ваша дочь не захочет его подписывать, оно не будет иметь силу? — произнес нотариус, поглядывая на меня.
— Она делает все, что я ей говорю, — вальяжно ответил граф. От злости у меня стало нагреваться яйцо в руках. Откуда оно у меня появилось, я так и не поняла. — Бэлла, дочка, подойди к столу и поставь свою подпись на документе.
Эрнест даже не потрудился повернуться ко мне.
— Я ничего подписывать не буду, — произнесла ровным уверенным голосом.
«Отец» чуть со стула не упал и резко повернулся ко мне. Два нотариуса уставились на меня, раскрыв рты.
— Бэлла… — рассеянно произнес граф.
— Не смейте мне указывать! Вы мне никто!
Он вскочил, схватил меня за руку, и в момент соприкосновения с моей кожей его откинуло в конец комнаты, словно меня окружало силовой поле.
Мангус выбежал из кабинета. Графа перекосило от ужаса, он чуть ли не на четвереньках выполз следом за нотариусом.
Только Шестерфилд ошарашено таращился на меня, но с места не сошел. Монокль снова выпал и болтался на цепочке, прикрепленной к камзолу. Я сама с трудом понимала, что сейчас произошло.
— Графиня Бэлла Драмон-Баррэт, я семейный нотариус вашего покойного мужа Шестерфилд Скотт. С вами все в порядке?
— Я не уверена. Это яйцо, откуда оно у меня?
Шестерфилд опустил взгляд на предмет в моих руках.
— Это один из немногих подарков, которые удалось отыскать после того, как экипаж вашего мужа перевернулся в реку. Все ценности были в той карете. Несколько коробок прибило к берегу, в одной из них оказалось это яйцо. Оно хранилось у меня, а сегодня после подписания вашего завещания и передачи всех финансовых дел вашему отцу я должен был отдать его.
— Это оно напугало графа Драмора?
— Осмелюсь предположить, что нет. Данный предмет пробыл у меня больше месяца, и я не заметил никаких магических колебаний. Скорее, это сувенир, коих сотнями продают на каждом углу.
— Что вы сказали? Месяц?
— Графа Баррэта не стало больше месяца назад. Ваш отец сказал, что после его смерти вы впали в тяжелую депрессию и тронулись рассудком. По этой причине он и хотел оформить ваше завещание и передачу всех дел ему как вашему опекуну.
Мне стало дурно, я опустилась на стул, который чудом устоял после магической атаки. Граф Драмор опаивал меня и убеждал окружающих, что я сумасшедшая. Зачем это ему нужно было? Ведь у Айкина не было ничего, кроме долгов. Только семейная магия...
Я обхватила переносицу, пытаясь справиться с нахлынувшими мыслями.
— Вам плохо, позвать лекаря? — забеспокоился Шестерфилд.
— Как получилось, что мне удалось прогнать отца и очнуться от… депрессии?