И ящики тоже. Под многими окнами мостика стояли ящики, Бог знает, с чем внутри. И где-нибудь в этом смешении навигационного, бюрократического и профессионального стилей лежала, Градец был почти уверен, рация.
Но подожди. Что, если он найдет уоки-токи, выяснит как ее пользоваться и свяжется с двумя охранниками на воротах, а позже выясниться, что это была уловка, хитрость Тсерговии и настоящее нападение придет не с моря, а с земли?
Что делать? Что же делать?
Пока Градец пребывал в замешательстве и ничего не делал — самые главные черты характера профессионального дипломата — таинственный буксир достиг, в конце концов, паромного причала и теперь едва находился в поле зрения Градеца. Он прижался лбом к — холодно! — стеклу одного из окон экс-мостика и смотрел вниз, бросая косой взгляд возле своей щеки. Что же происходит там, внизу?
А вот и результаты. Огромный мужчина, очень похожий на тсерговца, зажал мясистым кулаком металлический столб на пристани и таким образом придерживал буксир на месте. Трое других на палубе спорили, а еще один мужчина в рулевой рубке наверху время от времени что-то кричал остальным пассажирам.
Наконец, один из мужчин, точно не тсерговец, с покатыми плечами, с бороздами между бровей и каштановыми безжизненными волосами на голове, макушку которой шевелил легкий ветерок, словно мертвую траву на пляже, пытался покинуть лодку. Теперь он стоял на подгнивающих досках и продолжал спорить с мужчинами на буксире, пока, наконец, не махнул раздраженно рукой и не отвернулся. В тот же самый момент, гигант, возможно-не-тсерговец, отпустил столб, и буксир слегка под углом направился обратно в сторону реки.
По бокам бывшего мостика располагались две двери, ведущие на палубу. Градец выбрал одну из них, вышел и увидел двумя палубами ниже незнакомца неуклюже идущего вдоль берега.
— Эй, вы, там! — крикнул он.
Мужчина остановился. Посмотрел по сторонам. И снова продолжил свой путь.
— Вы, там! Сюда!
Человек снова замер. Он сильно запрокинул свою голову назад и уставился прямо в глаза Градецу.
Чудной момент. Два незнакомца смотрят друг на друга через вертикальную призму воздуха. Градец, как цивилизованный и культурный мужчина, был поражен внезапно возникшему детскому желанию поплевать вниз. Подавив это низменное желание, он крикнул:
— Это частная собственность! (В Америке это была самая магическая и действенная руна).
— Я просто иду мимо, — крикнул в ответ человек, показывая в сторону берега, — хочу поймать такси.
— Почему вы не остались на своей лодке? — Градеца съедало любопытство.
— Только не я, — ответил тот с мрачным энтузиазмом. — Не на той развалюхе. Больше никогда в жизни.
«Кажется, парень пострадал», — думал Градец. В памяти снова возникла сцена из прошлого, ярче, чем когда-либо до этого: его путешествие в Новый Свет на борту неуклюжего суденышка. Неожиданного на него снизошел дух товарищества, а это случалось крайне редко в этой далекой стране чужеземцев, где лишь несколько подчиненных говорили на его родном языке (венгерско-хорватстком).
— Подождите там, — попросил он. — Я скоро спущусь. Стойте, потому что без меня охрана не впустит вас.
Посредине корабля находился лифт как раз напротив его спальни. Он был крохотным, шумным, темно-зеленого цвета и в нем всегда пахло моторным маслом, но все же удобнее, чем лестница. Градец спустился через «внутренности» судна и вышел к тому, что раньше называли трюмом. Две нижние палубы использовались для перевозки грузов или пассажиров. Теперь же они были поделены на просторные, сырые и затхлые отсеки, по три на каждой палубе и все с овальными люками, выходящими через обшивку корпуса наружу. В настоящее время пятью или даже шестью отсеками не пользовались, поскольку Вотскоэку не было что хранить во влажных и вместительных помещениях. Однако плотник Гарри Хочмена при помощи недорогой панельной обшивки и ковра превратил шестой отсек в отвечающий требованиям посольский вход на корабль и лифт. По ту сторону гладких стен и навесного потолка располагался без сомнений трюм, где царила вонь и раздавалось эхо, но Градеца это не волновало.
Овальная люк-дверь во внешний мир была открыта, как собственно и всегда в хорошую погоду. Градец сначала поднялся по одному трапу, затем спустился по другому и оказался в доке. Незнакомец стоял слева от него и хмурился. Градец подошел к нему с одной из своих, имеющихся в запасе, дружеской начальной фразой: