Апсиду и апсидальные капеллы, арки и округлые каменные углубления в стене за алтарем бывшей церкви были им переделаны и теперь напоминали нечто среднее между кухней и лабораторией. Над мензурками и ретортами клубился пар, дурно пахнущие жидкости пузырились, электрические дуги бегали между электродами, гирлянды огней загорались и гасли, трубы огромного змеевика вздымались и опускались как карусели для детей, плюс высокие полки, переполненные стеклянными банками с чем-то странным, деформированным внутри, возможно это были — и иногда были — поврежденные теннисные мячи. Здесь доктор Зорн экспериментировал с пищевым потенциалом вещей, которые обычно не были съедобными: носки, трава, канцелярские шкафчики, остатки ногтей. (Одновременное решение проблемы человеческого голода и утилизации отходов потянет, по меньшей мере, на Нобелевскую премию!).
И конечно другим незаменимым элементом всех этих экспериментов были реальные люди. Ведь кто-то должен был наслаждаться «деликатесами» из кухни доктора Зорна. Поначалу окрестности обеспечивали его лабораторию достаточным количеством людей, которые попали в церковь добровольно, но остались в ней, чтобы ассистировать доброму врачу в его Нобелевской работе. (Различные капканы и ловушки с транквилизаторами и другими психотропными веществам, которые он установил возле притвора, гарантировали, что гость не покинет его дом слишком рано.)
Однако в последнее время о репутации доктора узнали низшие слои общества и его «отбор» уменьшился. Доктор начала размышлять о размещении определенного рода объявления в не столь престижных газетах, но вот беда, формулировка такой рекламы вызывала у него трудности. Ведь так сложно объяснить суть научного открытия дилетанту.
Доктор Зорн считал это место идеальным не только благодаря самой церкви и легкой доставке подопытных, но и благодаря участку земли, где располагалось собственно само здание. Все постройки вокруг церкви превратили в розовый щебень, который придавал красивый оттенок кирпичной пыли, и обнесли ее сетчатым забором высотой в восемь футов. Изначально планировалось, что он должен не пропускать людей внутрь, но оказалось, что он может их и не выпускать. Особенно тогда, когда доктор Зорн пустил по нему электрический ток. Ох, не со смертельным зарядом, конечно, нет, лишь, чтобы помешать преждевременному уходу.
Как приятно подняться в лунную ночь на колокольню и смотреть вниз на идущее «стадо», что замедляло свой ход на развалинах. Иногда, для забавы, можно взять пневматический пистолет и немного пострелять в «стадо», придать ему движение. Улучшает пищеварение.
Но в данный момент, к сожалению «стада» не было. Он пока не нашел действительно пригодную замену еды. Помощники доктора Зорна со временем достигали максимальной стадии истощения, и их реакция на стимулы более не соответствовала его ожиданиям. Тогда он позволял им уйти (или туманной ночью увозил их прочь, если до этого доходило дело).
Обожал он Also Spracht Zarathustra, ужасный и прекрасный. Доктор Зорн настолько погрузился в легкость и сложность того, чем он занимался сейчас, в его мощь, в яркое сплетение каскадных аккордов, что едва обратил внимание на мигание лампы, установленной высоко на каменной колоне.
Когда доктор играл на органе, то кроме музыки не слышал ничего, поэтому какое-то время назад он изобрел устройство, сигнализирующее, что в его притвор попал еще один клиент. Мигающий свет означал, что кто-то угодил в одну из ловушек, отлично. У него есть несколько непродовольственных товаров, который он хотел бы опробовать на свежих субъектах.
Но в спешке не было смысла. Гость или гости — оборудование притвора способно захватить и удерживать до четырех новичков одновременно — подождет. Для начала он закончит свою игру.
Так он и сделал. Как только последний аккорд с лязгом наполнил церковь, доктор удовлетворенно вздохнул и повернулся на органной скамейке. На него пристально смотрели восемь мрачных мужчин.
Ну, ничего себе. Так далеко бродяги еще не заходили. Притвор должен был остановить четверых, но следующих он пропустил, пока добрый доктор было полностью погружен в музыку.
И теперь эта восьмерка была здесь, в алтаре, и пристально глядела на него, а в их взглядах любви не наблюдалось. В тишине было слышно, как капает вода — утечка в колумбарии, до которой у него руки не доходили. И больше ни звука. Видимо они ждали, когда исчезнет окончательно последний отголосок Zarathustra в их черепах, прежде чем что-то сказать или сделать.
И что теперь? То были низшие существа. Поговорить с ними, узнать чего они хотят или уйти с их дороги, а может попробовать опрокинуть на них столы. Доктор Зорн размышлял. У него были несколько секунд молчания для планирования дальнейших действий. В его распоряжении имеется арсенал лекарственных средств и лабораторное оборудование. Он думал, как своими силами победить восьмерых. Во время своих размышлений он вдруг понял, что одно из этих мрачных лиц ему знакомо.