— Смотрите в оба, — предупредил Фентон, хотя это было лишним. — Думаю, что все будет хорошо, но все же.
Первые пятнадцать минут их рабочей смены действительно прошли спокойно. Маллиган и Дреснер устроились на раскладных стульях и наблюдали за проблесками света на магистрали ФДР, но, ни одна машина не приблизилась к ограждению. Пешеходам ночью здесь тоже было делать нечего. Тихая ночь — то, что доктор прописал. Маллиган и Дреснер сидели на своих раскладных креслах и коротали время с Superghost.
Автомобильные фары. Приблизились. Остановились. Посол вернулся домой? Маллиган приготовился к осмотру симпатичной девушки, которая возможно поднимется на корабль.
Увы, это был не посол, только если он не подрабатывал разносчиком пиццы. К посольству подъехал красно-белый грузовик с изображением известного национального бренда Dominick's Pizza. Из нее вышел жизнерадостный и узконосый паренек в белой фирменной робе, в руках которого виднелись две коробки пиццы.
«Будь осторожен», — сказал сам себе Маллиган, — «это может быть уловка. Или ловушка. Или проблемы». Он и Дреснер слегка покраснели, насторожились, руки потянулись к кобурам. Веселый парнишка подошел и сказал:
— Это посольство Вотскоэк?
Маллиган и Дреснер посмотрели друг на друга. Вотскоэк? Что это?
— Это посольство, — после паузы ответил Маллиган.
— Все верно. А это пицца. Заказ посла, хм, подождите, подождите минутку… — сказал парен из доставки и, повернув коробку с пиццей, прочитал сверху на упаковке: — Что это за имя? Градец Краловц, — и парнишка с сияющими глазами посмотрел через забор. — Он ведь здесь живет, верно?
Верно. Маллиган вспомнил имя и вспомнил фотографию мужчины на документах Фентона, который как раз шел к ним.
— Все верно, — согласился Маллиган.
— Что это? — спросил подошедший Фентон.
— Пицца, — ответил Дреснер, пока Маллиган разговаривал с курьером.
— Пицца для посла? — интересовался Маллиган.
— Нет нет нет нет нет, — не соглашался паренек из доставки. — Пицца от посла для вас, ребята. Добро пожаловать — как он там сказал? — на борт. Это ваша первая ночь, верно?
Запах пиццы просочился через сетчатый забор. Еда пахла великолепно. Дреснер воскликнул:
— Вот это настоящий босс.
— Дела идут на лад, — обрадовался Фентон и приказал Маллигану открыть ворота.
— Хорошо, — согласился Маллиган и начал открывать ворота, а Дреснер и Фентон внимательно всматривались в ночь, готовые сразиться с любым соперником, что мог внезапно выскочить из темноты.
Паренек шагнул внутрь. Улыбка не сходила с его лица. Поставив две коробки на одно из раскладных кресел, он дружелюбно посмотрел на них и сказал:
— Приятного аппетита.
— Так оно и будет, — заверил его Маллиган, стоя у открытых ворот.
Но паренек из доставки не сдвинулся с места и продолжал стоять, сверкая глазками и выжидающе улыбаясь. Маллиган напрягся, думая, что это ловушка! Но Фентон догадался, что к чему и полез в карман. Оттуда он вынул потрепанный тощий бумажник, отсчитал пару баксов и отдал парнише со словами:
— Спасибо, парень.
— Не за что, — ответил курьер и, продолжая улыбаться, вышел через ворота.
Пока Маллиган запирал на замок вход, паренек запрыгнул в свой грузовик и уехал. Фентон и Дреснер проверили коробки.
— Одинаковые, — сказал Дреснер. — С колбасой и сыром.
— Колбаска и сыр — это весьма неплохо, — поддержал Маллиган.
Фентон подхватил одну из коробок:
— Забираю вот эту, а вы, ребята, начинайте эту. Только не слопайте ее целиком. И поделитесь между собой.
— Между кем и кем? — спросил Маллиган и хохотнул, потому что он и без помощи Дреснера мог прекрасно справиться с пиццей.
Мелочь, но с нее куда приятнее начинать рабочую смену. Маллиган поместил пиццу между собой и Дреснером. Каждый из них вытащил по куску и начал жевать. Превосходно. И никаких причин для подозрений.
42
Уже четвертый раз Градец видел Нану: мюзикл, который до сих пор ему был непонятен, но он уже с этим даже свыкся. Бродвей распродавал британский импорт разными способами, и его никогда не волновало, существовала ли бродвейская публика и что она думала? Освещение с зеленоватым оттенком, дым и зеркала, погружение в дешевый парижский бар, все поют, все танцуют, все санкюлоты кружатся, кульминационный момент колоратуры, яркое отчаянье занавеса, громко и захватывающе, и дорого, каждый пени отчетливо выделялся на сцене, в водовороте декораций и сумасшедших эффектов — вот, собственно, и все. Зрители аплодируют актерам. Зал гудит как улей. Казалось, все верят, что действительно хорошо провели время.