Андрис Пуриньш родился в Риге в 1950 году, там же учился в школе, затем поступил на отделение истории историко-философского факультета Латвийского государственного университета.
После окончания университета Андрис работает в Музее истории медицины имени П. Страдыня.
Первые свои рассказы Андрис написал еще в школе — сначала он увлекался фантастикой, затем обратился к молодежной теме. С 1970 года его рассказы публикуются в периодике. «Не спрашивайте меня ни о чем» — первая книга А. Пуриньша, вышедшая Латвии (1977 г.), и первая его книга на русском языке.
Андрис Пуриньш
НЕ СПРАШИВАЙТЕ МЕНЯ НИ О ЧЕМ
I
Сознание возвращалось медленно.
Со мной так бывало. Я сделался лишенной формы субстанцией, которая расширялась и сжималась, стремилась распространиться вокруг, порваться на части и, когда это вот-вот должно было произойти, опять стягивалась втугую, и все повторялось сызнова, ритмично, как сокращения сердца, только во много, много раз медленней. Потом я почувствовал, что тихо всплываю, словно бы выныриваю из теплой и мглистой тьмы океанской глуби, и было мне невдомек: отчего все так? Затем в этом океане забытья послышалась музыка, играл целый оркестр, он играл марш. Я почувствовал, что сейчас что-то произойдет, но не знал — хорошее или страшное, и тут совершенно неожиданно меня вынесло из тьмы на поверхность и ослепило ярким светом.
Я проснулся.
Оно верно, что сон — брат смерти, как нам говорили в школе и как говорили древние греки. Нет ничего проще и легче, чем уснуть и однажды не проснуться.
Я рывком сел и откинул одеяло.
Кончились мои каникулы, и сегодня предстоит снова идти в школу. Говоря по правде, я немного соскучился по ребятам. Телефон еще не провели нам, мама никого ко мне не пускала, а так недолго и спятить. «Каждый умирает в одиночку» — называется книга, которую я, к сожалению, не читал, но человек, написавший ее, должно быть, совсем не глуп. Автор знает, каково быть в одиночестве. Я испытывал это состояние только две недели и то едва концы не отдал. Ах да, следует еще сказать — я простудился и подхватил нечто вроде воспаления легких. Но я не люблю это вспоминать. О чем говорить, если все позади.
Потопал в ванную умываться и чистить зубы. Полюбовался на себя в зеркале. Отощал, под глазами круги. Дни напролет человек валяется в постели, лопал все, чего душа ни пожелает, и вот в результате — из зеркала на меня смотрит голодный индус.
В темпе поел и одеваюсь. Складки у брюк как ножи, белоснежная сорочка и красный галстук, тот самый, что слегка отливает золотом, если смотреть под определенным углом. Первый раз надеваю плетеные туфли. Элегантно. Сингапурские. Якобы ручной работы. Какой-то сингапурец плел их целую ночь ради того, чтобы я их надел. Надеюсь, хозяин отслюнявил ему рублишко или что там у них за валюта, потому что туфли что надо. Вообще захотелось одеться поприличней. Обычно в таком виде я в школу не хожу. Только в гости.
Опуская в карман пиджака ключи, нащупал там две бумажки. Я их даже вынимать не стал. Предки ежедневно выдают мне два рубля рублями и никогда чтобы мелочью. Я давно хотел спросить, как это им удается, но то забуду, то некогда. А иной раз просто неохота.
Сегодня на душе почему-то беспокойно. Никакого повода, однако самочувствие муторное.
Хотелось поскорей в школу.
До школы пришлось бежать бегом, потому что с этими троллейбусами вечно какая-то ерунда. Все равно звонок я услышал, открывая парадную дверь. К счастью, физик болтал в вестибюле с неким толстым субъектом. Сегодня первый урок у нас физика.
На третьем этаже, где наш класс, все уже были загнаны по своим помещениям. Ничего удивительного, не зря по коридору плыла навстречу старая литераторша Балоде с красной повязкой на рукаве. Она физически не переносила беспорядка. А голос у Балоде не дай бог! Кое-кто полагает, что пара ее зычных окриков может разбудить всех мертвецов на кладбище среднего размера. Но до этого дело не дойдет, поскольку Балоде читает газеты и знает, что мир и без того перенаселен. И она так страстно любит порядок!
Теперь мне предстояло рассказать о себе; Балоде, помимо любви к порядку, еще страшно любопытна по части всего, что имеет отношение к болезням. Это не я один заметил.
— Берг, имей в виду, что с легкими шутки плохи, — сказала она озабоченно.
— Да, я знаю, с ними шутить не стоит.
— Теперь ты должен очень беречься и не допустить до осложнения.
— Да, да, знаю, спасибо, мне надо идти, сейчас начнется урок, у нас физика, — отрываюсь я от нее. От ее нудной заботливости я почувствовал всамделишную слабость.