— Привет, привет, привет!
Вецмилгравские были в одинаковой форме: черные трусы и черные майки. Наша команда вобрала в себя все цвета радуги. На мне было зеленое и белое, на Фреде — синее и красное, Эрик щеголял в цветах СКА.
В центре напротив Антона встал еще более длинный малый. Мяч по свистку взлетел в воздух, на скамейках заорали и засвистали. Антон прыгнул выше малого, и мяч попал ко мне. Через мгновение он был уже у Эрика, его полудалекий был точен, и наше победное шествие могло бы начаться.
Меня прикрывал седьмой номер: кривоногий, невысокого роста малый, но жутко широкоплечий и подвижный. Я был без дыхания, однако пока удалось кое-как от него отвязаться. Когда он шел на меня, низко пригнувшись, то казалось, он вот-вот врежется головой мне в живот. Когда же мячом владел я, он, гад, лупил меня по пальцам. Меня это дико злило, и один раз, когда он хотел обойти меня по самому краю площадки, по возможности незаметно, я подтолкнул его плечом, и он вбежал с мячом к зрителям и, наверно, не без того, чтобы ушибиться о скамью. Вецмилгравские болельщики кричали и свистели, колотили в барабан и дудели в горн. Я, конечно, получил «персональное», и этот паразит забросил оба штрафных.
Кидать по корзине у меня никак не получалось, но вот мне удался один действительно отличный «крюк». Мяч так мелодично ширкнул, пролетая сквозь сетку, что звук этот мне показался божественной музыкой. И именно после этого броска Лиепинь заменил меня Янкой. Решение глупей некуда! Едва пойдет дело на лад, сразу же тебе кто-то устроит подножку.
— Но почему! — возмутился я через одышку.
— Цыц! — прикрикнул Лиепинь, взглянув на меня.
Возможно, он был прав. Я уже с трудом дышал.
До конца первой двадцатиминутки он так меня и не выпустил. Счет был 23:29. Насчет Антона Фред был прав. Он один забросил четыре мяча. На моем счету были всего два очка.
Не было ни малейшей надежды на победу, но Эрик выкладывался как ненормальный все двадцать минут.
— Только ради бога не кидайте по корзине лишь бы кинуть, как только мяч попадает вам в руки. Бросай, когда чувствуешь, что получится.
— Да, надо хорошенько сыграться. Сколько раз я выходил под щит один, — сетовал Роберт, — но черта с два получишь пас от Фреда. Нет уж, он сам рвется к щиту и теряет мяч либо бросает чуть ли не с центра.
— И надо играть корректней, — добавил Антон. — Сколько штрафных они нам набросали! Взять хотя бы Иво. На кой черт ты вытолкнул тогда малого с площадки?
— Он сам налетел на меня, — оправдывался я.
— Брось трепаться! — рявкнул Фред. — Я прекрасно видел, как ты его пихнул.
— Что оставалось мне делать! Как только мяч у меня, он бьет не по мячу, а сразу по пальцам.
— Ну так и бей его тоже по пальцам, но не нарывайся на замечания.
— Конечно, тебя никто не бьет по пальцам! — огрызнулся я на Антона. — Сам играешь как лопух, только и соображения, что закинуть мяч в корзину, когда его тебе дадут прямо в руки.
— Ты сам лопух! — отбрехнулся Антон. — Я-то хоть могу в корзину попасть. А вот ты лопух лопухом: и играешь и бросаешь как лопух. Я даже не пойму, как это у тебя получился крюк.
— Еще бы! — парировал я. — Умение мыслить никогда не было твоей сильной стороной.
— Заткнись! — налетел вдруг на меня мой добрый друг Фред. — По морде схлопочешь! Если бы ты играл, как он, мы бы уже давно вышли вперед.
Я отошел в сторонку и не удержался, чтобы не сказать:
— Только при одном условии: если бы и ты тоже играл, как он.
— Бросьте, ребята, грызню! — прикрикнул Эрик, чей авторитет был для нас сейчас непререкаем. — Еще не все потеряно. Более точные передачи, продуманные броски, и дело пойдет.
Лиепинь не вмешивался. Стоял и усмехался в бороду. Я слышал, как он тихонько сказал Эрику:
— Пускай их выговорятся. Кое-кто из них еще не усвоил, что баскетбол — игра коллективная.
Не усвоил! Больно надо мне чего-то усваивать, если каждый корчит из себя ангела, а тебя считает распоследним грешником.
Перед самым началом второй половины игры начал моросить дождик. Небо наглухо заволокло тучами, и на то, что скоро прояснится, надежды не было.
Патриоты вецмилгравской школы кричали, что игру надо продолжать. Ведь их любимая команда была впереди. Решили играть дальше.
Мы с Янкой сидели в резерве.
Во второй половине игры нам и вовсе не везло. Не помогла и дискуссия в перерыве, в которой каждый раскрывал ошибки товарищей. Как только вышли на площадку, все сразу было забыто и пошло по-старому.
На восьмой минуте Лиепинь выпустил меня на площадку вместо Роберта. Счет был уже 31:44.