Астрид пришла одна и известила Роберта о том, что тетушка появится с ней завтра.
— Присаживайся, Астрид, — предложил Роберт, кивнув на стул, стоящий у рабочего стола в кабинете, и присел сам напротив.
С неподвижностью каменного изваяния юная девушка неуверенно опустилась на край табуретки.
— Расслабься, я не кусаюсь.
— Разве мы не должны быть в вашей лаборатории, чтобы… приступить?
Роберт мягко рассмеялся этой почти детской ограниченности и наивности.
— Сначала я хочу с тобой поговорить, — наконец произнес он добродушно. — Мне нужно услышать историю о твоих собственных наблюдениях.
Роберт заметил, как Астрид напрягла сжатые в кулаках тонкие руки. Очевидно, в силу своей робости, она не знала, с чего начать, и Роберт решил ее направить.
— Когда ты в первый раз заметила эти лепестки на своей коже?
— Мне было пять лет.
— Отлично. В каком месте?
— На запястье, — она хотела было, как и положено в ходе разговора, продемонстрировать место, но что-то вдруг ее остановило, едва она шевельнула рукой.
Роберт заметил ее зажатость.
— Теперь расскажи мне про цвет. Он был белый, как я видел в прошлый раз?
Астрид молчаливо кивнула.
— Чаще всего они белые.
Роберт непроизвольно приподнял брови.
— Чаще всего? Бывают и другие цвета?
— Белые, когда я спокойна, фиолетовые — когда грущу. Зеленые, когда…
— Когда? — Роберт участливо подался вперед. — Смелее, Астрид.
— Когда я зла. Но это бывает нечасто.
— Счастье? Может, сексуальное возбуждение?
Этими словами он вогнал ее в краску, что, в общем-то, было ожидаемо, поскольку она создавала впечатление неопыленного и невинного во всех смыслах цветка.
— Когда я счастлива, то появляется оранжевый.
— Возбуждение? — переспросил Роберт.
Астрид замолчала.
— Мне нужно знать данную информацию, чтобы начать исследование. Мне нужно знать все.
Астрид задвигала закушенной нижней губой.
— Знаете… пудровый такой. Ох!..
Когда Астрид воскликнула, Роберт весь встрепенулся вместе с ней. Он не понял, в чем дело, пока та не извернула свою руку локтем к себе. Сперва невозможно было ничего увидеть, но секунда-другая — и чудо произошло на глазах Роберта: прорывая пору на руке, наружу лезло нечто микроскопическое и едва заметное. Нежный гиацинт был цвета бирюзы, и он рос-рос-рос, пока не достиг размера ноготка детского мизинца.
Роберт оказался ошарашен в очередной раз, он смотрел на происходящее как умалишенный, однако взял себя в руки и, достав из ящика стола увеличительное стекло, взял Астрид за покрывшееся мурашками предплечье, чтобы рассмотреть лепестки получше.
Они произрастали из самой глубины, через все слои кожи. Так Роберт предполагал.
— Тебе очень больно?
Астрид покачала головой.
— Я привыкла. Просто это было неожиданно. Обычно я чувствую, когда это начинается, но сейчас отвлеклась…
— Какие эмоции передает этот цвет? Волнение? Ты волнуешься?
Казалось, сейчас вот-вот прокусит себе губу, так сильно она сжимала ее зубами.
— Нет причин для волнения. Я просто ученый, который хочет тебе помочь, и я не собираюсь класть тебя на пыточный стол, если ты вдруг об этом подумала, — увидев, что его слова возымели ноль реакции, он улыбнулся. — Пойдем, покажу тебе мой скромный уголок.
Когда Роберт встретил Астрид на пороге своего дома, уже тогда она выказывала чистейшее любопытство, переливами сверкающее в ее небольших, но невероятно серых глазах. Внешне она оставалась спокойной, словно ничто не могло потревожить ее детской невозмутимости, но глаза… Глаза выдавали ее.
И теперь, шагая по дому Роберта, Астрид то и дело оглядывалась равнодушным поворотом головы, будто кто-то ей запрещал проявлять чуть больше участия. Ей было семнадцать лет, однако вела она себя как ребенок, который наслушался от дурных родителей псевдосоветов о том как можно и как ни в коем случае нельзя. Для Роберта она, конечно, и была ребенком, но не до той смехотворной степени, когда человек мыслит и ведет себя как пятилетнее дите, не соответствуя реальному возрасту.
Проведя ее через гостиную, Роберт заметил ее восхищенный взгляд, направленный на огромный, двухметровый в ширину, камин с догорающими там поленьями. Возле камина стояли два кресла, между ними — журнальный столик. Чуть поодаль расположились удобная софа, обитая тканью цвета красного дуба, и книжные полки с идеально ровно выставленными в ряд антикварными книгами. Люстра над всей этой красотой была сделана из настоящего хрусталя.