— И мне.
Нонна молча протянула пачку. Теперь все трое курят, а пассажиры «ауди» мрачно и молчаливо осматривают обе машины.
— Н-да… — сквозь зубы сплюнул коренастый, похожий на грузчика паренек. — Машина застрахована?
— Нет, — ответила Юля.
— Н-да… — снова плюнул «грузчик».
— Ничего хорошего, девушка, вас не ждет, — сообщил его приятель.
— Я уже поняла.
— Меньше штуки не будет, — «грузчик» покачал головой, изображая сочувствие.
— А может, и больше, надо прикинуть. — Из-за спин товарищей появился еще один — улыбчивый и беззубый. — Но штука точно.
— Тысяча рублей? — уточнила Юля.
— Почему рублей. Бакинских.
— Комиссаров.
Парни забавлялись.
— Мужики, мы отойдем, — сказала Соня и обняла подруг.
Они шагнули за машину.
— Деньги у кого-нибудь есть? — спросила Юля.
— Тысяча рублей. И тридцать долларов — по одному доллару.
— Полтинник баксов и тысячи полторы рублей.
— Блин! — Юля пнула колесо. — У меня было сегодня триста долларов, да я шерсть купила.
— Что делать? — спросила Соня.
Юля присела на корточки. Закружилась голова, щемило под ложечкой. И Соня достала мобильный телефон.
— Кому звоним? — спросил один из парней.
— Папе, — ответила Соня.
— А я уже здесь, — хохотнул другой.
Соня набирала номер, путалась в цифрах, дрожали пальцы.
— Черт!
— Кому ты?
Но что спрашивать? Юля знала, кому.
— Алло! Привет. У нас ЧП. Урок химии временно отменяется, снова физика. Внеплановая.
И Эдик приехал. Бросил дела. Заставил Кирилла сесть вместо него во главе стола и вести совещание. Его непомерных объемов автомобиль возвышался теперь и над «ауди», над «гольфом». Сам Эдик присел на корточки и изучая повреждения на бампере «потерпевших».
— Определяю разрушения как незначительные. Отойдемте-ка, братья, — предлагает Эдик и любовно обнимает за плечи двоих. Остальные семенят следом. Они исчезают за высоким джипом Эдика.
— Это по-мужски, — сказала Нонна.
— А ты что думала! — гордо ответила Соня, будто это она совершила благородный мужской поступок. И тут же легонько толкнула Юлю локтем. — Ты поняла, дурында?
Юля неопределенно помотала головой. Ей хотелось кричать. Она хотела заголосить о своей растерянности и о том, что организм ее взбунтовался. Он отказывается ей подчиняться. Руки холодеют, когда она глядит на Эдика. Черт, что это? Бедная девочка, она никогда не любила.
Мужчины возвращаются. Похожий на грузчика откашлялся и сказал:
— Сестры, простите, наехали. Все нормально.
А беззубый его приятель добавил:
— А правила вы все-таки нарушили.
— С нарушившими правила мы разберемся отдельно, — кивнул Эдик.
«Братья» поклонились, кто как умел, и уехали.
Наступила безнадежная тишина.
— Спасибо тебе, Эдик! Ты — человек! — поспешно затараторила Соня. — Вот она — повесть о настоящем человеке.
А он все смотрел на Юлю. А эта рыжая словно окаменела. Эдик схватился за дверь своей машины, распахнул. Нонна тоже кинулась благодарить:
— Эдик, правда, спасибо вам! — а потом зашептала Юле: — Скажи ему спасибо!
Рыжая все смотрела на него. Эдик уселся за руль.
— За рулем в городе не надо выпускать злость, — сказал он рыжей.
Джип исчезает за поворотом, и тишина взрывается Сонькиным криком:
— Идиотка!
— Да уж, — вздыхает Нонна.
У Юли в горле образовалось что-то твердое, что-то такое, что ни выплюнуть, ни проглотить.
— Он больше не позвонит? — хрипит она.
— Не знаю, — печально отвечает Нонна.
— Я бы на его месте не позвонила, — злится Соня.
— Кофе хочу, — чуть слышно шепчет Юля.
Лосева сварила крепкий кофе. Надавила лимонного сока. Обещала Юльке, что настроение от такого напитка повысится в шесть секунд. Но прошло и шесть секунд, и тридцать минут, а комок в горле не исчезал. Девчонки не разговаривали с ней, но и не бросали. Значит, не все потеряно. Значит, они не вычеркнули ее из списка живущих. Нонна достала тетрадь с их бесконечной рукописью.
— Девочки, ну что вы молчите? — не выдержала Юля. — Вы меня бойкотируете?!
Соня берет в руки тетрадь и демонстративно листает.
— Девочки!
Юля даже испугалась, как упорно они не желали с ней разговаривать.
Соня, углубившись в тетрадь, чему-то смеется и показывает это место Нонне. Нонна тоже улыбается.