Аня очень отличалась от прочих сотрудников компании — улыбчивых зомби. По её надменно вздёрнутому носику, манере ходить, говорить было ясно: она считает себя выше всех: собеседников, сослуживцев, компании, мужчин, женщин…
Около часа бродили по улицам, разбившись на пары. Первыми шли девушки. Карина задавала Ане много бестактных вопросов: сколько она зарабатывает, где и с кем живёт, почему до сих пор не замужем. Максим шагал следом, рассказывал Сане про чемпионат “Панда геймз”, а сам краем уха прислушивался к разговору дам. Узнал, что Аня живёт в трёхкомнатной квартире, доставшейся ей от родителей, что её отец был выдающимся профессором, что она до сих пор не нашла себе дело по душе, а в “Третьей планете” работает до тех пор, пока не подвернулось что-то более интересное. А что до брака, так этот, как она выразилась, “обычай” ей вообще не интересен. Кажется, слово “интересно” вообще было определяющим в мировоззрении этой профессорской дочки, которая выросла в уютной интеллигентской теплице и не желает её покидать. Да и зачем? Максим любил общаться с такими, как эта Аня. Эти люди подтверждали его давнюю теорию: каждый человек живёт в той реальности, которую сам создаёт, и поэтому не стоит говорить, что реальность одна и к ней нужно адаптироваться.
На площади возле фонтана они увидели людей разного возраста, парами танцующих какой-то древний твист под аккомпанемент кассетного магнитофона. Их было двенадцать, обоих полов поровну. Одеты в спортивные костюмы, старенькие джинсы, кеды — во что угодно, лишь бы было удобно танцевать быстрые вертлявые танцы. Какой-нибудь танцевальный кружок занимается на свежем воздухе.
Аня остановилась и стала двигаться на одном месте, подражая танцорам. Повернулась к Сане и поманила его к себе пальчиком. Тот смущённо отшагнул назад.
— Давай-давай, — Максим шлёпнул его по спине.
— Ну, если сам Безумный Макс мне приказывает… — засмеялся тот.
Они с Аней закружились в паре. Подружка Сани двигалась умело, изящно — видимо, тоже когда-то посещала подобный кружок. Саня быстро подстроился под её движения.
— Она ведёт себя, как маленькая девочка, — сердито шепнула Карина.
— А тебе завидно? — поддел Максим.
Потом Аня пригласила всех в гости.
На стенах — ковры с пейзажами, на занавесках — гарцующие на конях рыцари и их великолепные замки. Вдоль стены — книжные шкафы. Люстры и вся мебель — дорогие, стилизованные под средневековье.
— У тебя тут как в музее… — заметил Максим.
— Да… я так иногда себя и чувствую — смотрителем в музее… — вздохнула Аня. — И посетителей мало.
Геймер рассматривал книги.
— Эту коллекцию мой папа всю жизнь собирал, — сказала Аня. — Уникальные издания, на языке оригинала.
— Ты их все прочитала?
— Я свободно читаю по-английски и по-немецки. По-испански — со словарём.
— А “Питер Пэн” у тебя есть?
— Конечно, — Аня даже не удивилась. — “Питер Пэн” — моя любимая книжка, с детства. Я до пятнадцати лет у всех друзей просила, чтобы они меня называли Вэнди…
— Тоже на языке оригинала?
— Да. Вот: издано в Лондоне, 1927 год.
У Ани всё было подлинное, что называется, “оригинальное”: и книги, и виниловые пластинки (в основном джаз и блюз первой половины XX века, но нашлось место и пластинкам “битлов”, и дискографии Майкла Джексона), и даже кофе — настоящий, бразильский, нескольких сортов. Даже пирожные в холодильнике у Ани были какие-то особенные. Максим таких в жизни не пробовал — откусил и надолго выбыл из разговора. А когда всё слопал — самолично отправился на кухню за добавкой. А заодно осмотреть остальные комнаты.
Исследуя квартиру Ани, Максим забрёл в спальню, где обнаружил декоративный фонтанчик, украшенный фигуркой.
— Писающий Мальчик, что ли? — спросил он сам себя.
Подойдя поближе к фонтанчику и вглядевшись в фигурку, Максим понял, что ошибся. Обнажённый парнишка был намного старше своего брюссельского собрата — на вид ему было лет тринадцать. Его половой член, сжатый обеими руками, был эрегирован, вода выстреливала из него короткими струйками.
Минуты две Максим обалдело рассматривал Мастурбирующего Мальчика. Потом направился на кухню. За пирожными. На обратном пути столкнулся в коридоре с Саней. Даже в полутьме было видно, как горят его глаза.
— Ну, как тебе Аннушка? — спросил он.
— Отлично.
— Ты бы её трахнул?
— Обязательно. И не раз.
Саня горделиво усмехнулся.
— Макс, где-то через минуту мы с Аней вас оставим.