Она разглядела маленькую хижину на фото и маленький пруд за ней. Стейси улыбалась — улыбкой от уха до уха, пока держала рыбу.
— Это рыбацкая хижина моей семьи. Это, эм-м, примерно в сорока пяти минутах езды от города, и…
— Как часто твой брат брал Стейси в хижину?
— Они ездили туда каждые выходные.
Его взгляд прищурился на фото.
— Отдаленное…
Её плечи напряглись.
— Это не место убийства, ясно? — слова вырвались из неё.
Его голова повернулась к ней.
— Я знаю, о чём ты думаешь. То же самое подумали полицейские, когда направились в хижину и обыскивали её. Они даже брали туда своих поисковых собак, думая, что мой брат убил других женщин и спрятал их на территории собственности, — содрогаясь, она втянула в себя воздух. — Но ничего не нашли. Собаки ничего не нашли. Там не было новых улик. Мой брат не убивал этих женщин. Это просто старая хижина моей семьи. Место, которое я посещала в детстве. Место, которое мой брат до сих пор любит. — «Любит» — настоящее время.
— Я хочу осмотреть хижину.
Так же как он хотел осмотреть квартиру. Она обвела взглядом спальню, чувствуя себя злоумышленницей. Ненавидя это. Ненавидя…
— Что-нибудь пропало, Кеннеди? Что-нибудь из личных вещей Стейси, которые ты не можешь найти?
Её взгляд скользнул прямо к нему.
— Серийные убийцы хранят трофеи. Этот парень… он такой тип, который будет наслаждаться трофеями. Я могу это сказать по тому, как он убивает своих жертв. Как удерживает их. Он не хочет просто забыть о них, когда они умирают. Должно быть что-то, что он сохранил, что-то, чем он мог бы наслаждаться.
— Её обручальное кольцо, — она повела плечами. — Его так и не нашли. Стейси была в нём, когда пропала. Она всегда носила его. Но когда я… когда я опознавала её в морге… — «Не думай об этом месте. Запах антисептика. Белая простыня, накинутая на тело Стейси. Толстый порез на её шее…» — Обручального кольца не было в её вещах. Его не было.
Он пересёк комнату, подходя к ней.
— Ты рассказала об этом копам?
— Конечно, — но Аманда лишь поделилась многозначительным взглядом с другим детективом. — Но детектив просто намекнула, что мой брат забрал кольцо. Она сказала, что, возможно, он и Стейси подрались. И что он убил её, потому что она изменяла ему, и Кайл забрал кольцо обратно. — Она провела рукой по шее. — Неважно, что я им рассказала, копы всё равно обвинили моего брата.
Он встал прямо перед ней.
— А она изменяла?
— Нет, — Но… — Я так не думаю. В смысле, я не знаю, ясно? Кайл никогда ничего не говорил мне об её изменах, но он бы не стал. Он просто казался счастливым. Кайл наконец-то был счастлив, и я подумала, что всё в порядке.
Он прищурился.
— Наконец-то?
Дерьмо. Ей нужно было быть более осторожной.
— Я имею в виду, что он был счастлив, в том смысле, как пары, которые планируют будущее.
Его челюсть напряглась, но Реми отвернулся. Подошёл к двери справа.
— Это её мастерская, — выкрикнула она.
Он открыл дверь. Петли издали зловещий стон. Тогда Реми шагнул внутрь. Она последовала за ним, но её шаги были гораздо медленнее. Намного медленнее. В этом доме ничего не найти. И нахождение здесь ощущалось как вторжение. Стейси была мертва и похоронена, и, придя в её дом, Кеннеди чувствовала себя захватчиком.
— Я удивлен, что дом по-прежнему не освобождён, — объявил Реми, когда начал осматривать кучу полотен на столе.
— Я… сняла их. Надеясь… — но её слова сошли на нет. «Надеясь, что Кайл вернется». — Это — квартира Кайла. Его воспоминания о Стейси здесь. Я не хотела ничего выбрасывать не без него.
Реми сделал паузу, чтобы посмотреть на мольберт. Холст стоял на мольберте, но был закрыт запятнанной краской тканью.
Её голова наклонилась в бок, когда она посмотрела на эту ткань. Это… странно.
— Я этого не помню.
Его плечи напряглись.
— Я, эм-м, была здесь, когда полицейские пришли обыскивать квартиру. Я не помню, чтобы холст стоял на мольберте. — Она подошла к нему ближе. — Может быть, они просто передвинули вещи, — прошептала она. Да, это имеет смысл. Они всё обыскали. Может быть, они передвинули некоторые холсты, а этот поставили на мольберт, но…
Её рука потянулась к покрытию. Она стащила его…
— Что это, чёрт возьми? — проворчал Реми.
Она не могла отвести взгляд.
«Это — я. Это же — я. Это — я». Постоянно повторяемая фраза эхом вторила в её голове. Она уставилась на картину… картину, изображающую женщину с длинными тёмными волосами, бледной кожей и лицом в форме сердечка. Женщину с повязкой на глазах и ожерельем из крови.