— Молодец, Ольвия. Ты возвращаешься в себя. Расслабься и ничего не бойся, — я погладил ее плечо, почти лишенное шерсти, по-человечески голое.
Она попыталась произнести мое имя, но вышло лишь:
— Ррассс!..
Через несколько мгновений по ее щека потекли слезы.
— Иди ко мне, — я обнял ее, ощущая, как она подрагивает. — Испугалась, да?
— Чуть не сошла с ума, Райс! — она прижалась ко мне, и я чувствовал, как его ногти царапают мою спину, но это уже были ноготки обычной госпожи Арэнт.
— Пожалуй, вышло слишком резко. Следовало сначала больше тебе объяснить и начать с удержания внимания на узле света. Не думал, что ты такая чувствительная к точке Оннакэ, — я погладил ее волосы и поцеловал в щеку, потом подбородок. — Все, успокоилась?
— Нет! Нет! Меня всю трусит! Что ты сделал со мной, шетов маг⁈ — она подняла голову, глядя на меня с испугом, который постепенно растворялся, перерастая в смятение.
— Я научил тебя управлять собой. Пока еще ты не освоила эти хитрости, но самый главный шаг сделан, — я погладил голую спину госпожи Арэнт и поцеловал в приоткрытые губы, не давая ей возразить. Поцеловал еще, теперь уже с жаром.
— Райс! Я стою перед тобой голая! Ты понимаешь это⁈ Отпусти меня немедленно и отвернись! — она уперлась ладонями в мою грудь, отталкивая меня.
— Ольвия, но это неизбежно… — я подчинился, отпустив ее и отведя взгляд. — Ты же знаешь, одежда в этих случаях рвется всегда. И повторяю, я не думал, что ты так чувствительна к точке Оннакэ. Ты не должна была так быстро провалиться в нее.
— Отвернись совсем! — она чем-то зашуршала, наверное, остатками одежды. — Повернись к окну! И задерни штору, чтобы тебя никто не видел — в саду ходят охранники! Боги, они уже могли видеть нас у окна! — возмущалась она. — Так и стой! Я сейчас вернусь!
Она вышла, несильно хлопнув дверью. А я стоял у окна, задвинув до конца плотную штору. Действительно вышло не очень хорошо. Нехорошо и с ее неожиданно быстрым превращением, и с тем, что я мог ее снова скомпрометировать. Не знаю, насколько хорошо видно из сада происходящее в комнате — все-таки мы не на первом этаже, но мы стояли близко к окну, обнявшись. При чем госпожа Арэнт была практически голой, если не считать обрывков платья. Если же учесть, что она еще стояла у окна в виде оборотня, и все это видел кто-то, то я даже не могу предположить какую волну слухов это могло бы поднять.
— Идите сюда, Райс! — позвала Ольвия, открыв дверь.
Я прошел в первую комнату покоев графини. Она стояла возле дивана, одетая в шелковый аютанский халат, взволнованная и, наверное, сердитая. Ее темно синие глаза испытывающе смотрели на меня, и мне показалось, что в ее зрачках до сих пор не угасли те опасные рубиновые искры.
— Наверное, вас следовало убить Райс. И я бы могла это сделать, — произнесла она так, что на какой-то миг мне показалось, что передо мной снова то опасное существо с крупными белыми клыками.
— В странные игры играют боги. Меня почему-то очень многие хотят убить: вчера эльфы на берегу реки; перед этим парни из Медной Руки; сегодня пытались убить некроманты на кладбище Альгера; и даже моя подруга Ионэль тоже высказывала подобное желание, — мрачно заметил я. — Вы-то, госпожа Арэнт, за что? Лишь за то, что я хотел вам принести пользу: научить быть свободной от нежелательных состояний? Мы теперь снова на «вы»?
— Как ты мог так поступить, Райс Ирринд⁈ Ты прекрасно знаешь, что я замужем! Мой муж Малагр Арэнт! — с болью произнесла она. — Ты прекрасно знал, что случится с моей одеждой после превращения. Ты этого ждал, да? И воспользовался потом: обнимал меня, с вожделением целовал! Представляю, что случилось бы дальше, если бы я не опомнилась. Зачем ты пришел в мою жизнь⁈ Зачем ломаешь ее, доставляя мне боль и ставя надо мной эти жуткие эксперименты⁈
— Простите, госпожа Арэнт. Я уже пытался объяснить вам, для чего все это было сделано: лишь для того, чтобы научить вас контролировать превращения, стать хозяйкой своих состояний. Это не так просто. Возможно, в этом мире мало магов, способных на такое или их нет вовсе, — сказал я, отвернувшись от нее. — Вы ожидали, что все с первого раз пройдет безупречно и вы получите то, чего желали по щелчку пальца? Так не бывает. Обнимал я вас и целовал потому, что хотел успокоить. Хотел дать вам своего тепла, чтобы вы почувствовали, что в эти трудные мгновения вы не одна. И еще потому, что вы мне небезразличны. Сожалею, что вы все это восприняли совершенно иначе.
Она молчала, тоже отвернувшись от меня. Тяжелая тишина длилась долго, пока я не сказал:
— Уже поздно. Не смею больше мучить вас. Позвольте, я пойду.