Выбрать главу

Александр Глухов

Не столько лирика, сколь остроповседневность

На расставание с Русланом Рахмановым

Он часто радовался с нами,

Накапливал невинные грехи,

И, Блока, о «Прекрасной Даме»,

Читал великолепные стихи.

Руслан — пытливая натура.

Он так мечтал увидеть марабу…

Любителю литературы

Желаю впредь, счастливую судьбу.

Любил я слушать его речи,

Не в лучшие судьбы моей года.

Не знаю, будут ли с ним встречи?

Взгрустну о нём, хотя бы иногда.

И годы жизни, в чем-то странной

Потянутся и месяцы, и дни.

Храни Рахманова Руслана

Земля российская, пожалуйста, храни.

Холодная пора, ненастная погода,

Скрипит со стоном старая кровать.

Мне нравится любое время года,

Когда мне вволю удалось поспать.

Декабрь 1991 г.

Декабрь, зима, порвались жилы,

Уздечка, плеть и стремена.

Изменой лютой завражило…

И рухнула моя страна.

Вот и кончается странный год,

Мутный, суетный и пандемичный.

Волны интриг мировых господ,

Лай Украины полукомичный.

Газопроводный скандал — грызня,

Наглые происки Вашингтона,

Крысоподобных элит возня.

Хрупкий мирок, словно из картона.

Холод сугробов, метель, пурга.

Нет ни дороги, ни узкой тропки.

Лёд политическ5ий и снега

От Прибалтийской «младоевропки».

Год сверхпожаров и катастроф,

Год обнищания и болезней,

Год обещаний, пустейших слов.

Прожит, как многие — бесполезно.

Который год моя страна

Недоумением полна:

Власть декларирует заботы,

А ни зарплаты, ни работы…

Разомкнуться мои, дрожа, уста:

— Не держу хитрых фиг в кармане я.

Не жалейте меня пожалуйста,

Мне достаточно — понимания.

Спуск ледяной к реке, пологим склонцем.

Так скользкие дороги надоели!

А зимнее полуденное солнце,

В пути нас согревает еле-еле.

У чиновного клопа

Лишь одна — во власть тропа.

И вбивает в нас реклама

Образ «мудрости столпа».

Не ведает меры подлянжа

Крысят вашингтонская стая

За что Джулиана Ассанжа

Вы травите, дух угнетая?

Стремитесь загнать в неизвестность

Подлейшие ваши делищи?

А он-то страдает за честность,

За то, что не гнида, а личность.

Перевертышам

Во времени недавнем — чуть другом,

Сочтя людей за полных идиотов,

Вы родину топтали сапогом,

Теперь переметнулись в патриоты.

Политика! Пришли иные дни

По ветру нос и ушки на макушке.

Где выгода и власть, спешат они –

— Гнилые, перевертливые душки.

Гляжу в немыслимые дали.

Первичный замысел умён:

Нас триллионы звёзд создали,

Погибших в пропасти времён.

Не чепуха, азы науки –

— Астрономических миров.

Земля и всё живое — внуки

Сверхдавних звёздных катастроф.

Смертны люди, смертны государства,

Даже звёзды — гениев кумир.

Время, безо всякого коварства,

Медленно съедает этот мир.

Прохиндеи нам бед навьючили

Неподъёмно-тяжёлым грузом.

И страну, и людей измучили,

И сбежали с нажратым пузом.

Юмор

Кучак, за пару тысяч евро,

Грозился написать шедевры.

Он мучился четыре дня,

А вышла — глупая стряпня.

Юмор

Сосед пошёл в разгаре лета,

Воспрянуть духом в туалете.

Воспрял он так, что сам не рад:

Дух разлетелся на весь сад.

Юмор

Сосед, задумавшись о сватье,

Случайно грохнулся с кровати.

Он мыслит, лёжа на спине:

— К полётам годен я вполне.

На появление бездарных, но симпатичных певцов

Нравы — с обществом — вразрез,

До черты финальной.

К ним проявлен интерес

Профессии — анальный.

….

День изо дня разводят враки,

С угодливостью холуев,

Продажные борзописаки,

Превознося в статьях ворьё.

И жадно ждут пиар-заказа,

Шельмуют честность, врут — сполна.

Эх, журналистика — зараза,

В заразной власти времена.

Лихой табун упрямых строк

Оставит мой — не лучший почерк.

Стих, как весёлый костерок

Сложу, зажгу, поставлю росчерк.

Потух поэзии огня

Большой костёр, лишь след остался.

Но не в чем укорить меня.