Грант был абсолютно выбит из седла, но старался запомнить их имена. Он давно знал нескольких профессионально холодных красавиц, но эта девушка была более красивой и стояла как-то в стороне от красивейших из знакомых женщин, включая немногих очень знаменитых кинозвезд. Целых несколько дней он связывал имена с обликом девушек на тахте. С именами у него всегда было плохо.
Лесли Грин жила с Лаки в одной квартире. Маленькая, бойкая девушка с хорошей фигуркой, в обтягивающих брюках, черные волосы высоко взбиты, чтобы казаться повыше, длинное надменное еврейское лицо, возможно, на десятую долю такое же красивое, как у подруги. Она назначила себя главным устроителем эмоциональной жизни Лаки и главой делегации по изучению Гранта. Ее дерзкие черные глаза недвусмысленно показывали, что она не позволит недооценить Лаки. Грант ощутил, что ее глаза слегка смягчились, когда она осмотрела его.
Миссис Афина Фрэнк была массивной блондинкой с квадратным лицом, слегка обезображенном прыщами, и непристойно пышной, чувственной фигурой. В ходе знакомства обнаружилось, что она юрист, и Грант сильно подозревал, что она официальный член администрации или какого-то комитета. Ее открытая и воинственная враждебность уже показывали, как бы она проголосовала по делу Рона Гранта, драматурга.
Миссис Энни Карлер была тонкой, стройной еврейкой примерно одного возраста с Грантом, с короткими взъерошенными черными волосами и большими страстными кругами под глазами, бессознательно принимавшей позы из современных танцев, позы Марты Грэхем. Она с лукавой, проказливой усмешкой развлекалась сложившейся ситуацией и выглядела самой непонятной из всех трех девушек.
Все трое обожали Лаки, это ясно, ее ум и красоту, и если во всем этом и была какая-то скрытая ревность, Грант пока не мог ее выявить. Если у нее прекрасная репутация на Манхеттене, а это, ясно, так и было, эти трое собирались это обнародовать. И как всякая настоящая королева, Лаки обращалась с ними с достоинством и с глубоким уважением к их хорошему вкусу, проявляющемуся в служении ей. Они немного поговорили, и Грант не ощутил, что выглядит блестяще. Затем она надела пальто, и они юркнули в дверь и вниз по четырем пролетам узкой лестницы к ночным огням Парка под зимним снегопадом. Повсюду вокруг них богатые люди в вечерних одеждах и мехах садились в «Кадиллаки» и такси.
— Ну, как, по-вашему, прошел я контроль?
Лаки одарила его лукавой кривой усмешкой, от которой ее голубые глаза сверкнули.
— Думаю, да, — она взглянула ему в глаза. — Вы довольно знамениты.
Он ждал, но она больше ничего не сказала. В такси, глядя в ее сторону, на ее профиль с носиком, зубками и короткой верхней губкой, спрятанной в воротник, Грант с содроганием сообразил, что еще никогда в жизни он так не гордился появлением с женщиной в общественном месте. И особенно после последних двух лет спячки с любовницей и работы над новой пьесой в Индианаполисе. Это заставило сердце подпрыгнуть. В прошлом он часто с завистью смотрел на людей, сопровождавших неизвестных ему настоящих красавиц, среди которых мало было таких, что заставляли поворачивать голову и шушукаться за столиками. И вот он сам с такой. Откинувшись назад, он сказал себе, что это может стать величайшим вечером в его жизни.
Нет. Не стал. Хотя начался вечер неплохо. После окончания «Вилледж Авангард» Макса Гордона он повел ее в «Пти анж» — убежище пресыщенных комиков, — чтобы поужинать и посмотреть шоу. Слегка выпив, она расслабилась и нервозность исчезла. Она проявила настоящий острый ум, юмор и невероятное сексуальное обаяние, о котором говорил Бадди Ландсбаум. Она была неисправимо кокетлива. Но помимо этого, она была так красива, так сексуально привлекательна, что ей достаточно было одного взгляда на мужчину. Грант никогда не был так горд и самодоволен в ночном клубе. К ней поворачивались головы, за столиками шушукались. Единственной проблемой было то, что, слегка выпив, она лишь расслабилась, а Грант окончательно опьянел. Все спиртное, которое в течение дня вливал в него старый друг Бадди, все это спиртное и все испытания, через которые он прошел, чтобы дойти до свидания, теперь сказались. Ужин и хорошая еда в желудке некоторое время спасали его, но после шоу они вышли в бар выпить, послушать цветного утомленного пианиста и поговорить. Лаки к этому времени сама была немного пьяна, но до Гранта ей было далеко.