Он посмотрел на неё каким-то «мёртвым» взглядом: — Ты думаешь, наши — ангелы? Зверств с обеих сторон хватает. Не надо тебе этого знать. Ты потом спать не сможешь.
Он люто ненавидел войну. Видел столько смертей, оборванных мальчишеских жизней, столько страданий и горя с обеих сторон. Будь она проклята! И он пил, чтобы стереть из памяти хоть на время страшные картины.
А память у него была уникальная, помнил всё, что когда-то прочитал или увидел, даже все вопросы в экзаменационных билетах помнил. Учиться в медицинском ему было легко, другие особенно на первых курсах, все ночи на пролёт зубрили, а он всё запоминал, прочитав только раз. Но теперь память — это его проклятие.
______________________________________________________________________________
Андрей выглядел на суде безучастным. Ему и, правда, было наплевать, уволят так уволят. Только отца было жалко.
Отец приехал на суд в генеральской форме, седой, красивый мужчина.
Он не хотел ехать на суд, было стыдно за сына, хоть и жалел его, но всё равно стыдно перед офицерами. Сын сломался.
Но жена плакала: — Володя, ну, поезжай, помоги Андрюшке. Ведь, под забором умрёт. И форму надень.
Пришлось уступить. Он сидел в последнем ряду. Люди, надо отдать им должное, не глазели. Всем было жалко и Андрея, и генерала. Их уважали.
Многие, кто служил давно, знали, что генерал прошёл путь от рядового до генерала сам, без «руки». Погранвойска небольшие, информация распространялась быстро, про руководство было много чего известно, отдыхали в одних санаториях, лечились в одних госпиталях. Пограничный округ небольшой, все всё про всех знают.
Генерал сидел, прикрыв глаза, слушать, что написано в протоколе из милиции, было больно.
Он вспоминал. Когда началась война жил в деревне, ему было 15 лет, работал пастухом. В этой деревне в Воронежской области жило много поколений его предков. Мужчины уходили воевать то на одну войну, то на другую, кто-то возвращался, кто-то нет.
Володю призвали в 44 году, в боевых действиях он не участвовал, тогда таких пацанов в пекло уже старались не посылать, служил в охране объектов, проехал по всей Европе. Всё вокруг казалось неестественным: города, дороги, магазины, нарядные люди. Война, а женщины на каблуках, как будто на танцы собрались.
Однажды остановились на постой в каком-то замке в Австрии. Есть всегда хотелось нестерпимо. Кто-то из сержантов пошёл искать, «что пожрать». Принёс из подвала большую головку сыра и несколько бутылок вина. Тогда он и попробовал сыр впервые. Сыр не понравился, похож на мыло. Выплюнул. И вино какое-то кислое. Самогон лучше, выпьешь, сразу тепло внутри. Это потом он стал «сыроедом», разбирался в винах.
Но до этого ещё была целая жизнь.
После войны поступил в военное училище. Служба на погранзаставе. У него была восьмилетка деревенской школы, а он хотел поступать в Академию в Москве. Все удивлялись, зачем тебе это? Где жить, на что? Двое детей. Но он был честолюбив. Пришлось ездить в ближайший посёлок в вечернюю школу, чтобы получить аттестат зрелости.
«Ездить». Не на машине, конечно. Какие машины на заставе в 50-ые? Скакать. Был у него любимый конь — Орлик. Серый в яблоках. Вот на нём за несколько километров по лесной дороге, после службы. Возвращался уже в темноте. Хорошо, что жена во всём поддерживала. Ему повезло. И умная, и красивая.
Вспомнил, как поехал на свадьбу в Ленинград. Пока добрался до поезда, устал, да, и ночное дежурство было. Сразу рухнул, не раздеваясь, на полку в плацкартном вагоне. Пистолет положил под подушку.
Утром проснулся, когда его за плечо тормошил проводник, которому он накануне, улыбаясь сказал, что едет жениться. Молодой лейтенант, весь с иголочки, новая форма, яловые сапоги начищены до блеска. Стройный, подтянутый, крепкий, только вихор непослушный пытался выбиться из-под фуражки.
Вскочил, быстро натянул сапоги, фуражку. Так: портупея, ремень, планшет и, попрощавшись, выскочил из вагона. Времени до регистрации оставалось мало, он спешил. И только выбежав из здания вокзала, понял, что оставил под подушкой кобуру с пистолетом. На него как будто вылили ведро кипятка. Потеря табельного оружия!
Помчался назад, что было сил. Поезд уже отогнали за запасной путь, искал его минут сорок, носился по путям, спрашивая всех, кого только встречал. Наконец, нашёл. Влетел в вагон. Проводник, у себя в купе пил чай.
— Потерял что, жених? — спросил хитро улыбаясь.
— Пистолет. Вы нашли? — он еле дышал.
Проводнику стало его жалко, сначала хотел подшутить, помучить маленько, но увидев несчастное лицо офицерика, сжалился. Всё-таки свадьба, этот день должен быть счастливым.