В качестве вознаграждения он переключился на вторую грудь, которую раньше проигнорировал. Подняв голову, Дункан проговорил:
– Я хочу, чтобы ты в полной мере насладилась процессом.
Она улыбнулась.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь.
– Если тебе что-нибудь не понравится, только скажи, – абсолютно серьёзно добавил он.
– Скажу.
– Я узнаю, если ты лжёшь.
Она встретилась с ним взглядом.
– Я не стану лгать. Только не по этому поводу.
По поводу всего остального она легко солжёт. Но только не в такой момент.
Джорджиана глубоко вздохнула.
– Пойдём в постель?
Она находилась в одном шаге за соседней дверью. Большая, роскошная, словно сделанная специально для него. Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не провела много ночей в этой самой постели, думая об этом самом мужчине, об этом самом мгновении. О том, как он однажды к ней прикоснётся. О том, как однажды возжелает.
И этот день настал.
Дункан покачал головой, играя пальцами с её соском, вызывая трепет во всём теле.
– Не хочу заниматься с тобой любовью там, где делал это он.
Чейз.
Джорджиана покачала головой.
– Не переживай об этом.
При этих словах по его лицу пронеслась целая буря эмоций. Он должен знать правду.
– Я... ни с кем...
Он поднял руку, не дав ей договорить.
– Не надо.
Он ей не поверил.
– Дункан... – начала она, пытаясь донести всю серьёзность вопроса.
Дункан не дал ей закончить, вместо этого он подтянул Джорджиану к краю стола.
– Здесь.
Она опустила взгляд на дубовую столешницу.
– Здесь? На столе?
– На его столе.
Он едва заметно выделил интонацией "его". Этого можно было и не заметить, если не ожидать. В словах Дункана сквозило разочарование, ведь он искренне считал, что в клубе не осталось места, где Чейз не занимался любовью с Джорджианой.
И поэтому Дункан заявил права на эту комнату, где, по его мнению, царил Чейз.
Он хотел её прямо здесь.
И, да поможет ей бог, она хотела его так же сильно.
И даже сильнее.
Джорджиана кивнула.
– Здесь.
Он долго смотрел на неё, в его глазах отражались мириады эмоций: гнев, разочарование, желание.
Боль.
Она потянулась к нему, желая прекратить чувственные мучения, но Дункан отстранился, не дав к нему прикоснуться. Вместо этого он взял в свои огромные руки её ступню.
– Я хочу взять тебя здесь, – хрипло сказал он, расшнуровывая обувь. – Хочу полностью раздеть, – продолжил Дункан, подчеркнув слова, медленно сняв с её ноги ботинок. Поставив его на подлокотник ближайшего кресла, он принялся за второй. – Хочу сделать моей.
"Моей".
Слово окатило её волной желания, лишив дыхания. Когда ещё кто-то хотел её так сильно? Так искренне желал ею обладать? Да, мужчины желали заполучить её тело, когда она в образе Анны расхаживала по казино в смелых нарядах из шёлка и атласа, но сейчас всё иначе. Дункан хотел именно Джорджиану, хотел так сильно, как никто. Включая, мужчину, которому она отдалась много лет назад.
Дункан не просил ему отдаться. Он давал грубоватое обещание. Заявлял свои права.
И Джорджиана обнаружила, что хочет ему принадлежать.
Очень хочет.
В этот момент он одним рывком стянул второй ботинок и отбросил его на пол. Дункан взял её затянутые в чулки лодыжки, раздвинул ноги шире и встал между ними. Джорджиана инстинктивно к нему прильнула, их горячие тела соприкоснулись интимными частями. Она откинула голову. Дункан прижал её ещё теснее к себе и обхватил одной сильной рукой талию, заставляя сильнее выгнуться.
– Скажи, – прорычал он, встретившись с ней взглядом. Его свободная рука легла на её грудь. – Скажи это, и я дам тебе всё, чего только не пожелаешь.
Джорджиане не нужно было уточнять, что он имеет в виду. Она знала. Как и знала, что не станет лгать. Каким-то образом в этом безумном мире, в безумные времена она влюбилась. Стала принадлежать Дункану. И это было прекрасно.
Но не навсегда.
Ничто прекрасное не длится вечно, этот урок она усвоила много лет назад в тёплых объятиях на хрустящем сене. Любовь мимолётна и недолговечна, отчаянная мечта наивной, невинной девушки.
Джорджиана поддастся моменту, а потом вернётся к своей распланированной жизни.
Но сначала она насладится свободой.
Насладится Дунканом.
– Я твоя, – призналась Джорджиана.
В ответ он низко зарычал и наградил умопомрачительным поцелуем, который закончился тем, что Дункан потянулся к ширинке на её бриджах и мастерски расстегнул пуговицы. Затем он спустил бриджи вниз по её ногам, стянув вместе с ними чулки.
– Миледи, – проговорил он. Отступив назад, Дункан внимательно её оглядел. Она не могла заставить себя встретиться с ним взглядом, зная, как сейчас выглядит. Из одежды на ней осталась только расстёгнутая рубашка, свободно болтающаяся на плечах.