– Есть.
Дункан опустил её на пол, она провела его через несколько дверей в комнату, где ночевала почти каждую ночь. Он остановился в дверном проёме, глядя на обитую белой тканью кровать и такой же светлый балдахин, и покачал головой.
– Всё это время Лондон заключал пари, грешил и купался в пороке... А ты царила над ним, лёжа в этой белоснежно постели, достойной непорочной принцессы.
Джорджиана улыбнулась.
– Принцесса больше не так чиста.
Он перевёл на неё обжигающий взгляд.
– Больше нет.
А потом Джорджиана очутилась в его объятиях, он поднял её и понёс на руках, разжигая в ней страстное желание. Она, которая провела последние шесть лет, исполняя любые прихоти мужчин и женщин Лондона, которая считала себя экспертом человеческих желаний, никогда не мечтала ни о чём так же страстно, как об этом мужчине.
И об этом моменте.
Дункан поставил Джорджиану на ноги рядом с кроватью и начал медленно избавляться от одежды, сначала сняв свои сапоги, бриджи и рубашку, а затем её. Он целовал обнажившуюся кожу, не спеша проводил по ней языком, пока Джорджиане не показалось, что она может умереть от удовольствия.
Или от желания.
Раздев Джорджиану догола, Дункан положил её на прохладные простыни и забрался сверху. Он прижался лицом к нежной коже её живота, глубоко вдыхая аромат, покрывая поцелуями едва различимые бледные полосы, которые рассказывали историю, ведомую ему одному.
– Я люблю тебя, – нежно прошептал он так тихо, что Джорджиане вполне могло просто почудиться.
Она ахнула, когда его губы переместились на один сосок, а затем на другой, его руки обхватили её груди, приподнимая их и лаская. Джорджиане никогда не забыть этого момента, никогда не забыть этих прикосновений. То, как он её любил. Она обняла Дункана, запустив пальцы в его золотистые волосы, а он прошептал ей на ухо:
– Я люблю тебя.
Он повторял эти слова, как благословение, лаская её языком и боготворя, пока Джорджиана не начала прерывисто дышать, почти задыхаясь. Дункан приподнялся над ней, накрыв своим твёрдым, тёплым и совершенным во всех отношениях телом.
Он посмотрел ей в глаза и проговорил:
– Я люблю тебя.
Она тоже его любила. Джорджиана в отчаянии притянула его к себе, чтобы одарить ещё одним поцелуем, в который вложила все свои чувства к этому замечательному, великолепному мужчине.
Дункан медленно, но верно вошёл в неё, как будто они делали это тысячу раз, как будто они принадлежали только друг другу, как будто он безраздельно владел ею, а она - им. Джорджиана знала, что Дункан действительно ею владел. И так будет всегда.
Его уверенные и плавные движения заставляли Джорджиану льнуть навстречу. Чтобы в полной мере насладиться его прикосновениями. Его любовью. Дункан понимал её без слов, склонившись, он снова и снова повторял свою клятву ей на ухо. Вскоре она начала умолять о пощаде, которую мог дать только он, не зная, что быстрее возымело успех, то ли его слова, то ли действия. Приподнявшись, Дункан замер, закрыв глаза от удовольствия и боли. Джорджиана знала, что он приготовился выйти, отказываясь излиться внутри неё. Отказываясь рисковать.
– Дункан. – Он посмотрел на Джорджиану, и от выражения его глаз у неё перехватило дыхание. – Не покидай меня, – прошептала она, – не сегодня.
Он долго не сводил с Джорджианы взгляда, словно ища правду в её словах. Она покачала головой и повторила:
– Не сегодня.
Джорджиана понимала, что это их последний раз, из её глаз брызнули слёзы.
Он завладел её ртом в обжигающем, как никогда прежде страстном поцелуе, и, опустив руку между ними, прижал большой палец к крошечному бутону. Дункан принялся поглаживать его, пока Джорджиана не закричала, достигнув разрядки. Только тогда он глубоко вонзился в неё и излил своё горячее семя. Джорджиана потеряла голову от наслаждения и мир вокруг перестал существовать.
Дункан накрыл её своим телом, она крепко обняла его и заплакала. Джорджиана оплакивала красоту момента, в котором они вдвоём сражались против целого мира, оплакивала себя, ту жертву, которая привела её на этот путь... жертву, которую становилось во сто крат сложнее принести, осознав, от чего отказываешься.
От любви.
Когда он проснулся, её уже след простыл.
Его не должно было это удивить, но факт того, что она оставила его одного в самом сердце своего казино, когда сама отправилась сражаться бог знает с чем, не переставал раздражать Дункана.
"Я была сама по себе. Мне нужно было отвечать за себя. И за Кэролайн".
Больше это не так.
Неужели Джорджиана не понимает, что Дункан её защитник? Что он будет сражаться в битвах вместо неё? Что он сделает всё возможное, чтобы спасти её саму и этот клуб, который она так любила?