Она не хотела, чтобы он обращал внимание на то, что она общалась с Темплом. Не хотела, чтобы он задумывался, откуда они с герцогом, владельцем игорного клуба, друг друга знают.
– Почему вы мной так интересуетесь?
Уэст прислонился спиной к каменной балюстраде.
– Блудная дочь высшего общества вернулась. Почему бы мне вами не интересоваться?
Она тихо прыснула со смеху.
– Хотите устроить радушный приём?
– Не то чтобы, согласитесь на канапе и стакан тёплого лимонада?
Настала её очередь улыбнуться.
– Я вернулась не ради радушного приёма в высшем обществе.
Уэст наклонился к ней, окутывая своим теплом. Он был потрясающе красив, и будь Джорджиана другим человеком с другой жизнью, если бы они встретились в другое время, возможно, она бы его поощрила. Возможно, сама бы пошла навстречу. Поддалась бы искушению.
Несправедливо, что Джорджиане никогда не выпадало подобного шанса. Или это чувство звалось желанием? Оскорбление леди Мэри отозвалось эхом у неё в голове. Шлюха. Она не могла о нём забыть, каким бы лживым оно ни было.
В то время Джорджиана считала это любовью.
Она считала того мужчину своим будущим.
Но быстро поняла, что любовь и предательство идут рука об руку.
И вот теперь она... шлюха.
Так странно, ощущать себя человеком, чью репутацию основательно разрушила вопиющая ложь. Скрываться за фальшивой личностью.
Почему-то от этого снова хотелось жить, просто чтобы почувствовать вкус истины.
Но тогда ей придётся опять начать доверять, а этого больше никогда не повторится.
– Я знаю, что вы вернулись не ради радушного приёма, – тихо проговорил он соблазнительным тоном. – Вы вернулись ради Кэролайн.
Она резко от него отстранилась.
– Не произносите её имени.
Между ними повисло холодное предупреждение, прозвучавшее в её словах. Он внимательно наблюдал за Джорджианой, пока она изо всех сил старалась выглядеть молодой. Невинной. Слабой. Наконец, Уэст сказал:
– Меня не интересует жизнь вашей дочери.
– Зато меня интересует.
Кэролайн значила для неё всё на свете.
– Знаю. Я видел, как вы чуть не повалили на землю бедную леди Мэри за то, что она о ней упомянула.
– Леди Мэри отнюдь не бедная.
– И ей не стоило оскорблять ребёнка.
– Как и вам? – Слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.
Он склонил голову.
– Как и мне.
Она покачала головой.
– Ваши извинения запоздали, сэр.
– В высшее общество вы могли вернуться только ради дочери. Самой вам это не нужно.
Джорджиана насторожилась. Что ему известно?
– Я не понимаю.
– Я только хочу сказать, что после стольких лет, прошедших со времён скандала, попытка искупления грехов только возродит к вам непрошеное внимание.
Он понимал то, что другие упускали из виду. Когда она смирилась с мыслью, что той жизни, к которой её готовили, ей не видать, то расценила годы, проведённые вдали от высшего общества, настоящим глотком свободы. Джорджиану ограничивали не только корсет и юбки. А осознание того, что за ней повсюду следили сотни любопытных взглядов, которые судили и ждали, когда она совершит ошибку.
Сотни людей, без всякой на то причины, отчаянно хотели стать свидетелями её краха.
Но на этот раз она была могущественнее них.
– Без сомнения, именно ваша любовь к ней сделает вас героиней нашей пьесы, – снова заговорил он.
– Я не играю ни в какой пьесе.
Он улыбнулся знающей улыбкой.
– Вообще-то играете, миледи.
Сколько времени прошло с тех пор, как к ней так обращались "миледи"? Сколько времени прошло с тех пор, как это делали без намерения оскорбить, осудить или схитрить?
И были эти времена вообще?
– Даже если и существует какая-то пьеса, – допустила она, – она не наша с вами.
Он долго смотрел на неё, прежде чем заговорить:
– Возможно, она могла быть нашей. Видите ли, я нахожу вас весьма очаровательной.
Она проигнорировала жар, который охватил её после этих слов. Пошевелившись, Джорджиана расправила плечи.
– Не представляю, почему.
Уэст подошёл ближе. Его голос зазвучал ещё тише.
– Не представляете?
Её взгляд метнулся к его глазам, пока в голове эхом звучали слова. Он был ключом к решению её проблем. Человеком, который диктовал обществу, что думать, когда и о ком. Он мог уговорить Лэнгли. Он мог уговорить кого угодно.
Ей-богу, Уэст был очень убедительным человеком.
Джорджиана отогнала от себя непрошенную мысль. И вернулась к делу.
Дункан Уэст мог обеспечить ей титулованного мужа и вернуть имя.
Он мог обеспечить Кэролайн будущее. Джорджиана не один год наблюдала за этим человеком в их общей среде обитания. Но сейчас в темноте, находясь с ней лицом к лицу, он казался Джорджиане одновременно и злодеем, и спасителем.