– Дункан Уэст? – уточнила Пенелопа.
– Он самый, – подтвердила Мара.
– О! – радостно воскликнула Пенелопа, обращаясь к малышу. – Уэст нам нравится.
Ребёнок начал издавать милые детские звуки.
– Он кажется очень хорошим человеком, – сказала Пиппа.
– Я всегда питала к нему слабость, – согласилась Мара. – И он, кажется, питает слабость к женщинам, которых преследуют неприятности.
Джорджиану задели эти слова, ей совсем не понравилось, что Дункан Уэст может вообще питать слабость к женщинам, особенно к тем, которые могут захотеть оказаться под его крылом навечно.
– Что за женщины? – Только после того, как она подняла голову и заговорила, Джорджиана поняла, что должна была притворяться занятой работой. Она прочистила горло и снова обратила внимание на папку в руках. – Не то чтобы меня это интересовало.
После её заявления наступила тишина, и, не удержавшись, она подняла глаза. Пенелопа, Пиппа и Мара обменялись взглядами, будто персонажи комедии. Сын Темпла блаженно спал, иначе он, без сомнения, тоже бы на неё уставился.
– В чём дело? – спросила Джорджиана. – Меня это не интересует.
Пиппа первой нарушила молчание:
– Если тебя это не интересует, то зачем спрашивать?
– Я просто проявила вежливость, – поспешила ответить Джорджиана. – В конце концов, вы трое болтаете, как сороки, в моих апартаментах, и я решила сыграть роль хозяйки.
– Мы думали, ты работаешь, – проговорила Пенелопа.
Она подняла папку.
– Так и есть.
– Чьё это досье? – спросила Мара, как будто задавать подобные вопросы для неё было совершенно нормально. Что вполне возможно.
Но будь Джорджиана проклята, если могла вспомнить, чьё это досье.
– Она опять покраснела, – заметила Пиппа. Когда Джорджиана перевела взгляд на графиню Харлоу, то обнаружила, что та с любопытством её рассматривает, будто насекомое под стеклом.
– Знаешь, тут нечего стыдиться, – сказала Пенелопа. – Нас всех тянуло к мужчинам, которые на первый взгляд нам совсем не подходили.
– Кросс не казался мне неподходящим, – возразила Пиппа.
Пенелопа приподняла бровь.
– О? Ты же была помолвлена с другим?
– И он был помолвлен с другой женщиной, – добавила Мара.
Пиппа улыбнулась.
– Наша история стала от этого только более занимательной.
– Дело в том, Джорджиана, – на этот раз заговорила Мара, – что ты не должна стыдиться своих желаний.
– Мне не нужен Уэст, – сказала она, отложив папку и встав. Разочарование, написанное на лицах женщин, их понимающие взгляды и попытки её утешить отогнали Джорджиану к массивному витражному окну, выходящему на зал казино.
– Тебе не нужен Уэст, – спокойно повторила Мара.
– Нет, – подтвердила Джорджиана. Ложь. Он был ей нужен. Но не в том смысле, который имели в виду жёны партнёров. Не навсегда. Только в данный момент.
– И почему же? – спросила Пенелопа. Остальные женщины усмехнулись.
Джорджиана не могла заставить себя признаться, что Уэсту, судя по всему, она не нужна. В конце концов, прошлой ночью Джорджиана открыто предложила ему себя, а он отказался. Обернув полотенце вокруг своих красивых бёдер, Дункан, не оглядываясь, покинул помещение бассейна.
Как будто то, что произошло между ними, ничего не значило.
Джорджиана прильнула к окну, упёршись в него ладонью и прижавшись лбом к холодному бледному стеклу в виде одного из сломанных крыльев Люцифера. Ей казалось будто она летит, парит высоко над тускло освещённым залом, над пустыми столами, к которым никто не притронется раньше полудня, когда служанки опустят люстры и зажгут массивные канделябры, чтобы ярко осветить гостеприимный зал казино. Её взгляд метался от стола к столу для игр в фараона, в двадцать одно, в рулетку, в кости. Все они принадлежали ей, были расставлены с особой тщательностью и находились под ловким управлением.
Она - королева лондонского подполья. Порок, власть и грех - её стихии, и всё же мужчина, который делал красивые предложения и искушал прекрасными пустыми обещаниями, каким-то образом выбил у неё почву из-под ног.
После долгого молчания Мара проговорила:
– Знаешь, я никогда не думала, что смогу обрести любовь.
– И я тоже, хотя очень хотела, – добавила Пенелопа, встав и направившись к детской коляске в углу, куда она уложила спящего будущего герцога, завернув в безупречный кокон из пелёнок.
– Я не думала, что любовь существует, – сказала Пиппа. – Я её не видела и потому не верила.
Джорджиана закрыла глаза. Ей очень хотелось, чтобы эта троица ушла.
– Бывают дни, когда я начинаю сочувствовать Макбет.
– Макбет, – растерянно повторила Пиппа.
– Мне кажется, Джорджиана намекает на то, что мы похожи на ведьм, – сухо объяснила Пенелопа, поворачиваясь к дамам.