Я замерла, не понимая – что сейчас будет? Как это странно, не видеть, не иметь возможности предугадать! Ощущения обострены до предела, тем более я помню: меня ждет наказание. И я не уверена, что оно будет приятным… черт, зачем я согласилась на эту игру?!
Очередное дурацкое сомнение вылетело из моей головы, стоило мужским бедрам прижаться ко мне сзади, аккурат членом между моих ягодиц, а мужу погладить меня по открытым губам и шепнуть:
– Послушная девочка, – и тут же взять меня за волосы и направить член мне в рот.
Это был полный снос крыши! Совершенно новые ощущения! Не видеть его, не иметь возможности трогать руками, только губами и языком, и подчиняться требовательным рукам… и одновременно прижиматься задом к Бонни, ощущать его руки, гуляющие по всему моему телу… и шелковую, твердую плоть Кея, толкающуюся мне в горло… О, мой бог… как же сладко!
Я совсем не ожидала остановки. То есть – не так. Я чувствовала, муж почти готов кончить, еще чуть, и… я разочарованно застонала, потянулась за ним. Но он удержал меня, провел ладонью по моей мокрой щеке, потом по губам. И, наверное, сделал какой-то знак Бонни, потому что тот тоже замер, отстранился. Мне тут же стало холодно, одиноко и голодно, я хотела продолжения – но чувствовала, что продолжение будет вовсе не тем, к которому я привыкла.
– Тебе идет быть послушной, dolce putta, – муж снова обвел пальцем мои горящие губы, а потом тем же пальцем поднял мою голову за подбородок. – Хочешь, чтобы он снова тебя трахнул?
– Да, мой лорд, – сгорая от стыда, ответила я.
От его слов, от этого «putta», что-то внутри меня дрожало и грозило оборваться, и было одновременно страшно и до отчаяния сладко. Мой муж называет меня шлюхой, но… я же чувствую, знаю, ему нравится, что я сейчас именно такая…где-то здесь закралось противоречие, но я не могу сейчас об этом думать, вообще не могу думать, мои мозги расплавились вместе с телом.
– Маленькая putta, – почти нежно повторил мой лорд, подталкивая меня, чтобы поднялась, так же на коленях, а потом провел ладонью по моей шее, груди… и ущипнул за сосок так, что я вскрикнула: не столько от боли, сколько от неожиданности. – Мне нравится, как ты кричишь, – шепнул он, склонившись к моим губам, и сжал теперь уже второй сосок.
От боли – странной, приглушенно-сладкой – я выгнулась и застонала, прямо ему в губы, и снова – когда он прикусил мою нижнюю губу, а ладонями провел по плечам и, сжав их, поднял меня на ноги. Вот это он сделал зря, потому что ноги держали меня крайне плохо. Подкашивались. Я еле устояла на чертовых шпильках, на миг мне показалось, что сейчас упаду – но меня поймали. В четыре руки. И я оказалась зажата между двух мужчин, одетого и обнаженного, в их руках, в полной их власти… Черт, еще чуть – и я кончу, не дожидаясь, когда же меня трахнут. Вместо этого меня поцеловали. Сначала – Кей, зарываясь пальцами в мои волосы и прижимая к себе за бедра, а следом – Бонни. Он развернул меня к себе лицом, вломился языком в мой рот, запустил руку мне между ног – жестко и грубо, словно схватил добычу…
Это точно мой Бонни?! Он никогда раньше…
6
Пальцев, проникших в меня, я совсем не ожидала, а своей реакции на этого грубое вторжение – тем более. Болезненно-сладкая судорога скрутила меня, вышибла дыхание, разлилась по всему телу обжигающей волной, из горла вырвался крик, и тут же в меня проникли еще, в заднее отверстие – сразу два скользких от смазки пальца, и не Бонни, а Кея, так же жестко, сразу на всю длину.
Я бы точно упала от второй обжигающе-сладкой волны, если бы они не держали меня. Оба. Как свою добычу. И даже не думали убирать из меня пальцы, оба, черт бы их подрал! Я дрожала, стонала и выгибалась, пока Кей растягивал и трахал мой зад, сжимая до боли мою грудь, а Бонни щипал и тер между ног, кусал и облизывал шею и плечи. При этом он держал меня за волосы, без капли нежности, а чертовы шпильки не позволяли мне даже твердо стоять, и мне все время казалось, что я сейчас упаду, вот только один из них отступит на полшага, отпустит меня, и я непременно упаду!..
Это почти случилось, когда Кей сунул в меня сразу три пальца, больно сжал сосок – заставив меня опять застонать – и хриплым, севшим голосом сказал что-то о том, как маленькая putta будет сладко кричать на его члене. Мой лорд – и такие слова!.. Ох…